Братья-оборотни

Проскурин Вадим Геннадьевич

— Да не суетись ты так, — сказал ему Мелвин. — Я, вообще-то, не верю, что он дьявол, я это иронически сказал. Был бы он дьявол, я бы не стал предлагать ему союз. Хотя…

Бенедикт выпучил глаза и открыл рот. Мелвин расхохотался, и стало ясно, что его последнее слово было шуткой.

— Изабеллу по-любому сжечь надо, — сказал Бенедикт. — Иначе народ не поверит, что ваше высочество отреклось от Сатаны. Слухи-то пойдут, и без крови их не пресечь никак. Будут говорить: узурпатор изничтожил законного короля по дьяволовому наущению. То, что король был дурак и пьяница, никто не припомнит, будут вспоминать только то, каким храбрым рыцарем он был. Да еще и природа

ваша оборотническая… Нет, ваше высочество, хотя бы одного чернокнижника вам по-любому сжечь придется, иначе ни духовенство, ни дворянство не поверит, что ваша сила не от нечистого. Так почему бы не сжечь блядь и скотоложницу?

После этих слов Мелвин надолго задумался. А затем спросил:

— Ты будешь стоять за мной до конца?

— Так точно, — ответил Бенедикт.

— Какой титул желаешь? — спросил Мелвин.

— Архиепископ, — ответил Бенедикт.

— Хорошо, я тебя понял, — сказал Мелвин. — Ты свободен.

— Как свободен? — не понял Бенедикт. — Ваше высочество соглашается сжечь драконоебку?

Мелвин нахмурился.

— Мое высочество сообщит тебе о своем решении в должное время, — сказал он. — Пошел на хуй.

— Зря вы так, ваше высочество, — вздохнул Бенедикт. — Чудеса — они разные бывают. Вот, например, поразит господь ваше высочество молнией прямо в темечко, что станете делать? Я бы не советовал вашему высочеству ссориться с духовенством.

— Ты — не духовенство, — заявил Мелвин. — Кроме тебя, попов в стране хватает. Хоть жопой ешь.

— Вашему высочеству не всякий поп сгодится, — возразил Бенедикт. — Только по-настоящему авторитетный пастырь…

— Я не баран, чтобы меня пасти! — не выдержал Мелвин. — Заруби себе на носу, пастырь херов, правитель здесь я! Понял? Я правитель! А твое дело — сидеть рядом и не разевать хавальник, пока не прикажут! Я уже побывал в личине святого, я теперь знаю каково это. Нельзя доверять власть попам, никогда и ни за что! Знаешь, почему? Потмоу что феодал отвечает за свои поступки перед пэрами и дружиной. Если он чего проебет или смалодушничает, его быстро призовут к ответу, а охуевшего попа кто призовет к ответу? Папа Римский? Так он в ебенях, за месяц не доедешь! Другие попы? Да ни хера! Это рыцарю поднять восстание против несправедливости — как два пальца обоссать, а чтобы монах или священник против чего-нибудь восстал — что-то не припомню я таких случаев. Доверь тебе реальную власть — ты такую тиранию заведешь, что весь британский народ тебя проклинать станет, а тебе будет похуй, дескать, бог на моей стороне, а остальное не ебет. Я уже понял, как ты трактуешь нашего господа! Бог для тебя — не господь вседержитель, а палочка-выручалочка, чтобы грешить и за свои грехи ни перед кем не отвечать. Да ты, сука ебучая, всю страну в крови утопишь! Думаешь, я забыл, как ты меня пытал?! Никогда я этого не забуду!

— Так, стало быть, ты не нуждаешься в моем благословении? — вкрадчиво поинтересовался Бенедикт.

— Гм, — сказал Мелвин и надолго замолчал.

Его гнев утих моментально, как тухнет зимний костер, задутый порывом снежного ветра. Как бы гадок и ненавистен ни был этот поп, без него не справиться. Но если не избавиться от него немедленно, потом глазом не успеешь моргнуть, как окажешься марионеткой при истинном правителе, ни за что ни перед кем не отвечающем, потому что козлдом отпущения всегда будешь ты. А избавляться нельзя, потому что вассалы восстанут, и пиздец. Или не восстанут? Господи, помоги… гм… господи…

— Вот что, Бенедикт, — сказал Мелвин. — Я тут обратился к господу с молитвой, и господь мне подсказал, что ты взыскуешь

не царства божия на земле, а одной лишь своей власти и выгоды. Так что изыди, поп, на хуй, и подумай, кто из нас двоих главный и где теперь твое место. Я, может, и не обойдусь без тебя, но и ты без меня тоже не обойдешься. А будешь строить козни — убью на хуй. Чего расселся? А ну пошел прочь!

Бенедикт вышел из комнаты, двигаясь плавно и неторопливо, а лицо его ничего не выражало, как у дракона, прости господи. Мелькнула нелепая мысль: а что, если отец-настоятель такая же сверхъестественная тварь, как они с драконом? Нет, тогда бы он давно уже проявил бы свою природу, не утерпел бы ни за что.

— Ну что, блядь, за ебаный стыд! — воскликнул Мелвин, обращаясь не то к потолку, не то к гобелену на стене. — Ну почему два умных человека никогда не могут договориться? Почему среди них обязательно найдется мудак, который все испортит?!

Краем глаза Мелвин отметил, что портьера странно шевелится. Подхватил со стола статуэтку сатира, которую отец ставил на пергаменты, чтобы не разлетались от сквозняков, и запустил со всей дури в портьеру. Портьера охнула, из-за нее появился Реджи Хеллкэт, потирающий бок.

— Хули подслушивал? — строго осведомился Мелвин.

— Прошу простить, — ответил Реджи, при этом его лицо не выражало никаких признаков раскаяния. — Совершенно согласен с вашим высочеством, мудак редкий. Я отца настоятеля имею в виду. Разрешите ликвидировать?

Мелвин немного подумал и тяжело вздохнул:

— Не разрешаю. Он хоть и мудак, но не дурак. Без его благословения мне действительно непросто будет усидеть в Локлире.

— Осмелюсь заметить, ваше высочество, ваше мастерство интригана оставляет желать лучшего, — сказал Реджи. — Можно сделать, например, так. Пусть Бенедикта загрызет богомерзкий дракон. Он атакует замок, ваше высочество будет храбро сражаться и одолеет, в конце концов, поганую тварь, но будут жертвы, и среди прочих смертью храбрых падет отец Бенедикт. Ваше высочество прольет слезу над телом…

— Не пойдет, — прервал вассала Мелвин. — К Бенедикту так просто не подойдешь, у него в посохе какая-то волшебная херня…

— Разрешите спиздить? — перебил Реджи сеньора.

Мелвин некоторое время смотрел на верного вассала, затем расхохотался, подошел к нему, обнял, похлопал по спине, вернулся к столу и налил вина в кубок.

— Ты прав, Реджи, — сказал Мелвин. — Интриган я действительно херовый. На, выпей за мое здоровье. Не бойся, не отравлено, вот, гляди, — он отхлебнул полкубка.

— Благодарю ваше высочество за оказанную честь, — сказал Реджи и допил оставшееся вино. — Осмелюсь доложить, я тут выяснил кое-что интересное. Богомерзкий узурпатор успел произвести в рыцари одного морского пирата, Джон Сильвер его зовут, и этот самый Джон рассказывает кое-что интересное. Он говорит, что в Гримпенской трясине есть проход в волшебную страну, и он готов показать его вашему высочеству. Но Сильвер требует формального подтверждения его рыцарского титула. Очень боится за свою судьбу…

— Когда поедем в волешебную страну? — быстро спросил Мелвин.

Реджи брезгливо поморщился и ответил:

— Никогда. Я порасспрашиал Сильвера про нее, он кое-что разболтал, короче, херня это, а не страна, нет там ничего интересного. Но Сильвера можно использовать для грязных дел. К тому же, как я понял, он имел возможность практиковаться в воровских делах. Если я ему поручу от имени вашего высочества спиздить волшебный посох Бенедикта…

— Поручи, — кивнул Мелвин. — Но сначала посох, потом подтверждение, и никак иначе.