Братья по разуму
Шрифт:
Но даже подумать о переезде было и то нестерпимо. Пусть комнатка плохонькая, он к ней привык, и она подчас казалась ему почти родным домом. А что если, когда он успешно продаст первые две-три вещи, потолковать с Анджелой и выяснить, как она отнесется к предложению переехать вместе с ним?
Анджела — славная девочка, но можно ли просить девушку связать свою судьбу с человеком, который сам не ведает, на что в следующий раз купить себе хлеба? Однако теперь, даже если он не продаст ни строчки, заботиться о хлебе насущном ему больше не придется.
«Любопытно, —
Но как, скажите на милость, ухитрился тот забытый автор в далеком 1956-м додуматься до такого? И сколько еще шальных идей, рожденных причудливой игрой ума и парами виски, могут на поверку оказаться правильными?
Мечта? Озарение? Проблеск грядущего? Не важно, что именно: просто человек подумал об этом, и оно сбылось. Сколько же других небылиц, о которых люди думали в прошлом и подумают в будущем, в свой срок тоже обернутся истиной?
Догадка даже испугала его.
Те самые «путешествия в дальние места». Полет воображения. Влияние печатного слова, сила мысли, определяющая это влияние. «Книги куда опаснее крейсеров», - сказал он вчера. Как он был прав, как бесконечно прав!..
Он поднялся, пересек комнату и встал перед сочинителем. Тот злобно оскалился. В ответ Харт показал машине язык и произнес:
— Вот тебе!
Тут он услышал за спиной легкий шелест и поспешно обернулся. Одеяло ухитрилось каким-то образом просочиться из ящика и устремилось к двери, опираясь на нижние складки своего хрупкого тельца. На ходу оно колыхалось и дергалось, словно раненый тюлень.
— Эй, ты! — завопил Харт и потянулся следом.
Но поздно. В дверях стояло чудище — другого слова не подберешь. Одеяло подскочило к нему, быстро скользнуло вверх и распласталось у него на спине.
Чудище, обращаясь к Харту, прошипело:
— Я потерял это. Вы были добры отыскать. Благодарю…
Харт утратил дар речи.
И было от чего. Ни дать ни взять — тот самый пришелец, которого Анджела видела рядом с доктором, только еще более страшный, чем по описанию.
Он стоял на перепончатых лапах втрое большего размера, чем нужно было по росту, — казалось, он надел снегоступы. И еще у него был хвост, неизящно загнутый до середины спины. И еще дынеобразная голова с треугольным лицом и шестью рогами, а на кончик каждого из шести рогов был насажен вращающийся глаз.
Чудище залезло в сумку, которая, видимо, являлась частью его тела, и вытащило пачку банкнот.
— Небольшая награда, — возвестило оно и кинуло банкноты Харту. Тот машинально протянул руку и подхватил их. — Мы уходим вдвоем, — добавило оно, помолчав. — Мы уносим в нашей памяти добрые мысли…
Оно совсем уже переступило порог, когда протестующий вопль Харта заставил его обернуться.
— Да, благородный сэр?
— Это — одеяло — эта шутка, которую я нашел… Что это?
— Мы ее сделали.
— Но она живая, и кроме того…
Чудище только усмехнулось в ответ.
— Вы такие умные люди. Вы сами ее придумали. Много времен назад.
— Неужели тот
— Непременно. Мы про нее прочитали. Мы ее сделали. Очень умная мысль.
— Не хотите же вы сказать, что и в самом деле…
— Мы биологи. Как вы назвали бы такую науку — биологическая инженерия…
Чудище повернулось и двинулось прочь по коридору. Харт крикнул вдогонку:
— Эй, минуточку! Постойте! Одну мину…
Но оно удалялось очень ходко и не остановилось.
Харт, грохоча каблуками, припустил за ним. Добежав до площадки, глянул через перила, никого не увидел.
И все равно устремился вниз, перескакивая через три ступеньки и решительно пренебрегая всеми правилами безопасности.
Он не догнал пришельца. Выскочив из дома на улицу, он притормозил и осмотрелся по сторонам, но от незваного гостя не осталось и следа — исчез, как в воду канул.
Тогда Харт полез в карман и ощупал пачку банкнот, пойманных налету. Вытащил ее целиком — она оказалась толще, чем ему помнилось. Сорвав эластичную опояску, он взглянул на деньги повнимательнее. Достоинство верхней купюры, в галактических кредитах, оказалось таково, что Харт едва устоял на ногах. Он быстро перелистал всю пачку — другие купюры были вроде бы того же достоинства.
При одной мысли о подобном богатстве Харт задохнулся и перелистал пачку еще раз. Нет, он не ошибся — купюры действительно были одного достоинства. Проделал в уме беглый подсчет — результат получился прямо-таки ошеломляющим. Даже если считать в кредитах, а каждый кредит при обмене равнялся примерно пяти земным долларам.
Ему случалось видеть кредиты и раньше, но до сих пор не доводилось держать их в руках. Они служили основой галактической торговли и широко применялись в межзвездных банковских операциях, а в повседневное обращение если и попадали, то редко. Он взвесил их в руке и внимательно рассмотрел — да, они были прекрасны.
«Чудище, по-видимому, безмерно ценит свое одеяло, — подумал он, — если отвалило такую фантастическую сумму за то, что кто-то элементарно позаботился о нем». Хотя, если разобраться, это не единственно возможное объяснение. Уровень благосостояния от планеты к планете разнится чрезвычайно сильно, и богатство, которое он сейчас держал в руках, владелец одеяла, быть может, предназначал на мелкие расходы…
С удивлением Харт обнаружил, что не ощущает ни особого волнения, ни счастья, как по идее должно было бы быть. Единственное, о чем он, кажется, еще способен был думать, — что одеяло для него потеряно.
Он запихнул деньги в карман и перешел через улицу в маленький парк. Жуйяр уже проснулся и сидел на скамейке под деревом. Харт присел рядом.
— Как чувствуете себя, док? — спросил он.
— Превосходно, сынок, — отвечал старик.
— Видели вы пришельца, похожего на паука в снегоступах?
— Был тут один какой-то не так давно. Просыпаюсь я — а он меня ждет. Хотел узнать про ту штуку, что вы нашли.
— И вы сказали?
— Конечно. А почему бы и нет? Он объяснил, что разыскивает ее. Я подумал, что вы будете счастливы сбыть ее с рук.