Братья Змея
Шрифт:
Бронетранспортер вел брат Сциллон. Бойцы отделения «Дамокл» — те, кто сидел в задней, наиболее подверженной тряске части машины, начали последнюю проверку оружия, одновременно бормоча литании о стойкости и спасении.
Приад сидел на одном из сцепленных между собой кресел, недалеко от заднего люка, прилаживал на свою правую перчатку громадный молниевый коготь. Коготь был символом лидерства в отделении «Дамокл». Сержант Рафон — мир его праху, и да пребудет о нем вечная память, — носил его прежде Приада и завещал его молодому Змею в день своей гибели четыре года назад,
До Рафона коготь украшал руку Фея, непревзойденного героя. До Фея этой чести были удостоены сила и мощь Берриоса — прославленного воина, могучего уроженца Итаки. А до того великий Сартес не раз увлажнял это оружие кровью ирголов. До Сартеса Диссей, использовав его электрическую мощь, прорубал себе путь сквозь злобные орды темной эльдарской нечисти, а в итоге прорубил себе дорогу в вечный покой воинов света.
А еще прежде шла целая вереница героев, каждое имя и каждый подвиг которых Приаду были хорошо известны, и чью поддержку он физически ощущал, когда надевал коготь. Эта линия восходила к самому Дамоклу — к великому Дамоклу, величайшему из великих, жившему много поколений назад, первым поднявшим руку с этим оружием и даровавшим имя своей боевой команде.
Приад, сгибая длинные фаланги керамитовой перчатки, задумчиво наблюдал, как синие искры с шипением проскакивают от пальца к пальцу. Коготь весил около семидесяти килограмм и в три раза превышал размер человеческого предплечья, но, даже и без сервомускулов своих доспехов Марк VII, дающих значительный выигрыш в силе, Приад легко справился бы с такой нагрузкой. Он был один из Адептус Астартес, чей трансчеловеческий, генетически усиленный организм был предназначен для того, чтобы служить Императору Терры от рождения до самой смерти. И сбросив доспехи, сержант все равно оставался могучей машиной разрушения, во много раз превосходящей человека в силе, скорости и выносливости. А облачаясь в броню, скрыв за безликим визором шлема, запечатанный в керамитовые пластины, с тысячекратно усиленным сенсорным восприятием, он становился поистине богом битвы.
Пусть Хаос изрыгает из себя все новые и новые скверны — он выйдет на бой и расправится с ними!
Приад опустил взгляд на раскрытую ладонь сияющей перчатки. Он задумчиво глядел на оставленные войной царапины и отметины, которые смотрелись на когте, как знаки доблести. Он хорошо знал их все. Вот эту глубокую царапину заработал Рафон, когда сошелся в рукопашной с чудовищным порождением демонов на Бронтаксе. А эту зазубренную вмятину получил Фей, когда сразил дредноут Хаоса. Недостающий наконечник одного из пальцев так и остался в груди у варлорда Грондаля, когда Диссей вырывал у этого негодяя сердце.
Затем Приад увидел кое-что еще. Что-то, глядящее на него с зеркальной поверхности стальной перчатки. Лицо. Бледная кожа. Темные волосы. Темные глаза. Решительный взгляд… Он сам.
На какую-то долю мгновения, лицо показалось ему слишком уязвимым, слишком похожим на лицо смертного. Приад поднял свой шлем и водрузил его на полагающееся место. Теперь отражение в когте, которое он видел сквозь линзы визора, выглядело куда более внушительно —
— Десять минут до Гекаты! — провозгласил Сциллон по общему каналу.
Приад подтвердил получение и окинул взглядом своих бойцов. Одного за другим он осмотрел весь личный состав отделения.
Кулес, самый невысокий из всех, — чуть выше двух метров — был коренаст и толст, как бочка. Прежде чем надеть шлем, он плотно прижимал к голове свои длинные черные волосы.
Иллиус вставлял обойму в свой болтер. Его прежде красивое лицо рассекал безобразный шрам, а вокруг искусственного глаза разбегалась паутина швов.
Ксандер — самый молодой и самый высокий. Его золотистые глаза сейчас задумчиво глядели куда-то в сторону.
Пиндор — из-за глубоко посаженных глаз похожий на ястреба, — переустанавливал крепления своих доспехов.
Натус, ослабив поршни в бионической левой руке, укладывал болтерный пистолет в специальную кобуру на бедре.
Андромак, как обычно улыбчивый, пытался поудобнее устроить у себя за спиной громадное плазменное оружие.
Калигнес — черноглазый, плутоватый, с острыми чертами лица, — прежде чем водрузить на голову шлем, прочищал контактные гнезда на задней стороне шеи.
Апотекарий Мемнес — хранитель жизни, провожатый в смерти, седобородый и тожественный, — последний раз проверил содержимое своего нартециума, прежде чем плотно защелкнуть его.
Сциллон сидел у руля, раздевшись до пояса, — ему так было удобнее управляться с рычагами машины. На его напряженном, мускулистом торсе буграми выступали подкожные кабели и связующие импланты.
«Отделение „Дамокл“… — подумал Приад. — Слава тебе! Боги войны, сотрясатели миров, космодесантники столь же великие и отважные, как и любая другая группа Железных Змеев, неспроста носящих это имя!»
Приад посмотрел на старого Мемнеса. Седовласый бородач подал знак и, возвысив голос, начал торжественную литанию о приближении войны, которую тут же подхватили все остальные. Затем Мемнес стал запевать по очереди «Зов Итаки» и «Клятву верности Карибдиса», и каждый воин отозвался припевом.
Наконец, все одели и загерметизировали шлемы. Кулес сел за штурвал «Носорога», пока Ксандер и Пиндор помогали Сциллону облачиться в доспехи. Каждый защелкнутый карабин и затянутое крепление благословлялось и славословилось.
Обряд подношения воды — старинный обычай Железных Змеев — капитан Фобор исполнил еще на Нибане, когда силы космодесанта только прибыли на планету, но теперь, как и подобало перед боем, Мемнес торжественно провел обряд причащения. Медная, трубчатая фляжка с драгоценной влагой из морей их родной Итаки, неспешно передавалась по кругу, и каждый боец, под пение древних гимнов, одной-двумя каплями окроплял крылатого змея — свой нагрудный символ.
Брат Андромак достал штандарт Железных Змеев — с гербом в виде свившегося в два кольца змея — и закрепил его у себя за спиной. Брат-апотекарий Мемнес окропил штандарт водой. Вода была прозрачная, словно жидкое стекло. «Как не похожа на ту кровь, что льется на нас здесь!» — подумал Приад.