Братья
Шрифт:
– Вы просили нас не тратить лишних слов, госпожа, и потому скажите, что нам делать.
– Вот что, – начала объяснять Масуда. – Завтра в этот час вы будете биться с Лозелем на узком мосту. Может быть, вы, сэр Вульф, падете, потому что одной храбрости здесь будет мало. Этот бой потребует скорее искусства и воинской хитрости… В таком случае сэр Годвин выступит против Лозеля. Если вы оба погибнете, я сделаю все, чтобы спасти вашу даму и отвести ее к Салах ад-Дину, если же я потерплю неудачу, то помогу ей найти спасение в смерти.
– Вы клянетесь? – спросил Вульф.
– Я сказала, и этого достаточно, – нетерпеливо возразила она.
– Тогда я выйду против Лозеля с легким сердцем, – заметил
– Дальше, если победите вы, сэр Вульф, или если вы погибнете, а ваш брат победит, один из вас или вы оба должны проскакать к конюшенным воротам – они в миле от моста. Ни одна лошадь не поспеет за вашими скакунами; не останавливаясь, мчитесь сюда. В саду не будет ни души, все соберутся на стены и на крыши домов, чтобы смотреть на бой, и есть только одна опасность: может быть, перед курганом будут часовые. Салах ад-Дин объявил войну аль-Джебалу, и хотя тайный путь известен немногим, но все же это – проход. Если вы увидите часовых, вам придется убить их, не то вы сами будете убиты. Если вы пробьетесь до этой пещеры, введите в нее лошадей, закройте дверь на замок, задвиньте ее засовом и ждите. Может быть, я приду сюда с принцессой. Вряд ли на вас нападут здесь, потому что эту дверь может охранять даже один человек против многих. Ждите меня до зари; если я не приду, знайте, что свершилось самое худшее, тогда летите к Салах ад-Дину, расскажите ему об этой дороге и о случившемся, чтобы он мог отомстить своему врагу Синану. Только, прошу вас, не сомневайтесь в том, что я сделала все возможное… В случае неудачи я умру – умру ужасной смертью. Теперь – до свидания, до новой встречи или прощайте навсегда. Идите, вы знаете дорогу.
Д'Арси пошли к выходу, но, сделав несколько шагов, Годвин обернулся и увидел, что Масуда стоит и смотрит на них. Свет луны падал на ее лицо, и молодой человек заметил, что из ее черных, нежных глаз катились слезы. Он вернулся к ней, а с ним и Вульф. Годвин стал на колено перед Масудой, поцеловал ее руку и мягко, но торжественно объявил:
– С этих пор в жизни ли, в смерти ли – мы будем служить двум дамам.
Вульф сделал то же самое.
– Может быть, – печально промолвила Масуда, – у вас будут две дамы, но одна любовь.
Братья ушли и благополучно вернулись в дом гостей.
И снова пришла ночь, и снова над крепостью засияла полная летняя луна. Из ворот дома гостей выехали д'Арси на своих великолепных конях. Лунный свет отражался на их кольчугах и щитах с изображением оскалившихся черепов, на тесных шлемах и крепких длинных копьях, данных им. Обычный эскорт окружал их; впереди и позади рыцарей бежала толпа.
В ту ночь ассасины сбросили свою обычную мрачность, их не угнетала даже мысль о войне с могучим Салах ад-Дином. Этот народ привык к смерти, каждый день видел он ее в различных формах. По приказанию властителя фидаи постоянно уходили за пределы крепости, чтобы убить того или другого знатного человека, и по большей части не возвращались. Смерть ждала их на чужбине, в случае неудачи – смерть ждала их дома. Их страшный халиф служил орудием смерти, по его приказанию они бросались в пропасть, жертвовали своими женами, детьми, и в награду при жизни получали кубок со странным питьем, которое вызывало сладостные видения, а после смерти ожидали еще более сладкого рая. Они видели всевозможные страдания, но бой на мосту казался им чем-то новым. А назавтра их ждало еще большее торжество – бракосочетание властелина с чужестранкой…
Братья ехали молча и казались бесстрастными; кругом них волновалась толпа, время от времени разрывавшая ряды их телохранителей. Вдруг к Годвину протянулась рука, в ней было письмо, и при свете луны он прочитал короткую записку, набросанную по-английски:
Я
Годвин передал бумажку Вульфу. В ту же минуту молодой рыцарь увидел, как стражники поймали седую старуху, подавшую ему записку. Они спросили у нее что-то, но она только отрицательно покачала головой. Тогда воины со смехом бросили ее под копыта своих лошадей… Она умерла раздавленная, а толпа смеялась.
– Разорви записку, брат, – сказал Годвин. Вульф исполнил его совет со словами:
– У нашей Розамунды храброе сердце, мы одной крови с ней и не посрамим ее.
Д'Арси выехали на открытую площадку против узкого моста… Здесь теснилась чернь, которую сдерживали ряды воинов; зрители толпились также на плоских крышах, на стенах вдоль пропасти, на укреплениях, которые высились близ противоположного конца моста, на строениях внешней части города. Перед мостом были низкие ворота, на их крыше сидел аль-Джебал в праздничном красном наряде, а рядом с ним Розамунда; лунный свет играл на ее драгоценностях. Впереди стояла Масуда, переводчица, или «уста аль-Джебала», в роскошном платье. Драгоценность в виде кинжала искрилась в ее черных волосах. Позади нее теснились даи и воины.
Братья выехали на площадку перед воротами и остановились, салютуя копьями со значками. Выехала и вторая процессия, впереди держался Лозель на вороном коне. Массивным и свирепым казался сэр Гуго.
– Что это? – крикнул он, взглянув на д'Арси. – Мне одному придется сражаться против двоих? Вот так рыцарство!
– Нет, нет, сэр предатель, – ответил Вульф, – вы дрались с Годвином, теперь очередь Вульфа. Убейте Вульфа – останется Годвин, убейте Годвина – останется Бог. Презренный раб, в последний Раз видишь ты луну!
Лозель обезумел от ярости и от страха:
– Властитель, – закричал он по-арабски, – ведь это же убийство, неужели ты желаешь, чтобы меня погубили люди, ищущие руки девушки, которой ты хочешь оказать честь, сделав ее своей женой?
Синан услышал и посмотрел на Гуго долгим взглядом.
– Смотри, смотри, но я говорю правду. Они совсем не ее братья, разве из-за сестер так сражаются? Разве из-за сестры они пошли бы сами в твои сети?
Синан поднял руку в знак молчания и повелел:
– Бросьте жребий, кто бы ни были эти люди, пусть бой состоится, бой честный.
Один даи поднялся, бросил на землю жребий, «прочитав» его, объявил, что Лозель должен проехать на отдаленный край моста! Минуя братьев, Лозель усмехнулся им в лицо и произнес:
– Одно верно: вы тоже смотрите в последний раз на луну, я отомщен – Синан убьет вас обоих у нее на глазах.
Братья ничего не ответили. Абрис вороной лошади Лозеля стал неясен в неверном свете луны, затем конь и всадник исчезли под аркой, которая вела к внешней части города. Закричал герольд, Масуда переводила его слова, в то же время другой герольд, стоявший на противоположном краю пропасти, громко повторял:
– Трижды прозвучат трубы. На третий раз рыцари должны выехать на мост и встретиться на его середине. Далее они могут биться, как угодно, на коне или пешими, копьями, мечами или кинжалами; побежденный не получит пощады. Если его живого принесут с моста, он будет сброшен в пропасть. Таково повеление аль-Джебала.
Коня Вульфа провели к мосту; с противоположного края вывели вороного Лозеля.
– Дай тебе Бог счастья, брат, – напутствовал Вульфа Годвин, когда тот поравнялся с ним. – Мне жаль, что биться выезжаю не я.