Брекен и Ребекка
Шрифт:
— Чему быть, того не миновать, — твердил он себе, проходя мимо Камня на обратном пути к себе в нору. И в начале февраля произошло то, чего он так опасался.
У кротов есть смертельный враг, чья жестокость привела бы в содрогание даже сов, случись им столкнуться с ним. Обитатели систем, в которых встреча с ним — явление не такое уж и редкое, называют его просто Коготь. Но большинство кротов, живущих в лесах и среди луговых просторов, даже не подозревают о его существовании, и, если им по несчастной случайности приходится на него
Речь идет о капкане. Нижняя его часть представляет собой дощечку, которая устанавливается на дне туннеля, а к ней присоединена пружина с прикрепленными к ней длинными острыми зубцами. Туннель блокируется. Столкнувшись с препятствием, крот пытается расчистить проход, наступает на дощечку, и в тот же миг острый Коготь вонзается в него, и он оказывается пригвожден к земле. Еще хорошо, если крот умирает сразу. Но тех, кому Коготь вонзается в лапу, в плечо или в ляжку, ждет долгая мучительная смерть. От неожиданности и ужаса они впадают в полное смятение и, как правило, даже не пытаются вырваться.
В начале февраля Брекену оставалось до Данктона дней двадцать пути. Ему всегда нравились валуны из песчаника, которые часто встречаются среди меловых дюн, и однажды он набрел на луг, который показался ему восхитительным по многим причинам. Открытое ровное место, земля, которая использовалась летом под пастбище для овец и потому кишела червями. И ни одного крота поблизости. На краю луга виднелся круг из камней, и, заметив их, Брекен очень обрадовался. Будучи опытным путешественником, он знал, что хорошие места для отдыха встречаются достаточно редко, и решил на некоторое время задержаться на этом лугу.
Он обнаружил в земле заброшенные туннели, но кротов поблизости не было. Он мог бы заподозрить неладное, если бы не сильная усталость, и вдобавок по мере приближения к Данктону в душе его росло радостное возбуждение, он думал лишь о том, что уже совсем скоро вернется в родную систему и без конца гадал о том, что его там ждет.
Луг понравился ему, он хорошенько осмотрел его, а затем принялся прокладывать туннели невдалеке от камней, там, где кончались заброшенные проходы. Прошел день, два, четыре, а на пятый грянули сильные заморозки. Побелевшая земля стала твердой, черви поспешили закопаться поглубже, и он последовал их примеру, в результате чего посреди инея появились желтоватые холмики новых кротовин, бросавшиеся в глаза.
Брекен много ел, подолгу спал и не торопился продолжить путешествие. Затем в один из дней он обнаружил туннель, прокопанный кем-то накануне вечером. В нем странно пахло, а один из его концов был перекрыт. Барсуки? Кролики? Ласки? Брекен со вздохом пожал плечами и принялся расчищать туннель, не обращая внимания на странный запах: после опасностей, с которыми ему довелось столкнуться, его уже ничто не пугало.
Шаг вперед, твердая гладкая поверхность там, где должна быть земля, лязг железа — и острая пронзительная боль, такая же пронзительная, как крик, который вырвался у Брекена, когда стальной зубец вонзился ему в правое плечо и пригвоздил его к земле.
Что происходит с кротом,
Корчась в мучениях, ощущая всем телом нестерпимую боль, Брекен закричал, взывая о помощи. Оказавшись на краю гибели, он все кричал: «Ребекка, Ребекка, Ребекка, Ребекка, Ребекка!», понимая, что сейчас лишь это имя тонкой ниточкой связывает его с жизнью. И даже зная, что ее нет в живых, он продолжал кричать, взывая о помощи к своей любимой: «Ребекка!»
Когда в тот февральский день Ребекка разразилась внезапным криком, эхо которого пронеслось по всем туннелям Древней Системы, ее услышал не только Комфри. Но если все остальные, вздрогнув от ужаса, попрятались в страхе по своим норам, то Комфри поспешил к ней на помощь, он стремглав побежал туда, откуда доносились горестные вопли Ребекки.
Выбравшись на поверхность земли, он увидел, что она мечется среди корней деревьев, рыдая и время от времени вскрикивая:
— Нет, нет, нет! — корчась от страшной боли и повторяя: — Помоги ему, помоги, помоги!
Она не заметила, как рядом с ней появился Комфри, и не услышала его, а он все спрашивал, что случилось, чем ей помочь, что у нее болит, а потом попытался остановить ее, но безуспешно.
По-прежнему содрогаясь всем телом и захлебываясь от рыданий, Ребекка продолжала метаться из стороны в сторону, словно пытаясь освободиться от чего-то или что-то отыскать. Она с трудом дышала, иногда начинала хрипеть, как будто ею овладела злая сила, от которой она не могла избавиться.
— Ребекка, Ребекка, что с тобой? — умоляюще вопрошал Комфри, но всякий раз, когда он произносил ее имя, Ребекка лишь вздрагивала как от удара и билась точно в припадке, зацепляясь когтями за корни деревьев и взметая в воздух листья задними лапами, а потом вновь устремлялась куда-то.
Вскоре она выбежала на прогалину, где стоял Камень, и закружила по ней, вскидывая лапы вверх и продолжая твердить:
— Помоги ему, помоги Брекену, помоги моему любимому!
Время от времени она кидалась к самому Камню и принималась скрести по нему когтями, оглашая окрестности жалобными стенаниями:
— Я не в силах помочь ему! Не в силах! Спаси его, спаси его, спаси!
Из глаз Ребекки катились слезы, она взмокла от пота, и было слышно, как тяжело и хрипло она дышит. Комфри застыл в ужасе, глядя на нее, а она все кричала:
— Помоги ему, это Брекен, он еще жив, так помоги же ему!
Земля над Брекеном разверзлась, с неба хлынул ослепительно яркий белый свет. Существо, от которого пахло ревущими совами, наклонилось и приподняло капкан вместе с угодившим в него Брекеном. Затем, крепко держа его, оно втащило Коготь, и каждая клетка его окровавленного, беспомощно повисшего в воздухе тела наполнилась невыносимой болью, которая все нарастала и нарастала. Рокочущим голосом, в тоне которого сквозили насмешка и отвращение, кто-то произнес несколько слов на непонятном Брекену языке.