Бремя империи
Шрифт:
В следующий момент капитану Клинову показалось, что в спину им ударил идущий на полном ходу тепловоз — с утробным воем мотоцикл рванулся с места, виляя задним колесом.
— Взял где?
Рамиль резко вывернул руль, заворачивая адскую зверюгу в поворот на проспект.
— Где взял, там уже нет! Сигналки у мотаков дохлые совсем — пять секунд, и мотак твой. Ехать куда?
Искендерун
Ночь на 01 июля 1992 года
— Итак, господа офицеры, мнения по сложившейся ситуации. Куришвили?
— Господин майор, нужно атаковать. Немедленно. Снимаем из снайперских винтовок тех, которые
— Романов?
— Атаковать и немедленно, не дожидаясь подхода антитеррористов. Предлагаю работать из бесшумного оружия — так у нас будет фора по времени. Тех, что на крыше, мы снимем с гарантией. В принципе, я могу скрытно подвести к зданию станции всю мою роту. Если они успеют обосноваться на станции — быстро их не вышибешь.
— Багаутдинов?
— Атаковать, не дожидаясь подхода группы антитеррора. Поддерживаю план Романова.
— Значит, мнение единое… — Мадаев обвел взглядом подчиненных ему офицеров. — Вы понимаете, что это прямое нарушение приказа?
— То-то им видно, из Петербурга, что тут происходит, вах… — за всех ответил Куришвили, — ослы, дэда шеве… [156]
Майор Мадаев отвернулся к вертолету, где находился радист с рацией:
156
Грузинское ругательство, означает примерно то же, что и «твою мать» в русском языке.
— Связь мне с «Рубином», быстро.
Для того чтобы вызвать оперативного дежурного, потребовалось несколько секунд…
— Рубин, я Барс-первый. Разведку объекта произвел. На крыше основного здания четыре агрессора, у них ПЗРК. Периметр прорван, все объекты охраны уничтожены. Считаю необходимым штурмовать объект, не дожидаясь, пока террористы укрепятся. Прием!
— Барс-первый, я Рубин, подтверждаю запрет штурма! Оставаться на позициях, активных действий не предпринимать до дальнейших распоряжений! Подтвердите, прием!
— Рубин, я Барс-первый — раздраженно подтвердил Мадаев, — запрет на штурм до дальнейших распоряжений.
— Верно, конец связи.
Вертолеты, стоящие тесным рядом на широкой бетонной полосе между горами. Дышащая опасностью тьма. Гробовое молчание…
— Чтоб их… — первым не сдержался старший лейтенант Романов, — они что, не понимают, что здесь происходит?
— Понимают, — веско сказал Мадаев, — но это приказ. А приказ есть приказ, господа офицеры, вы не хуже меня об этом знаете.
— Дэда шеве! — снова выругался по-грузински Куришвили. — Дэда мухтан траге!
— Ну вот что… — старший лейтенант Романов соскочил с пола вертолета, на котором он сидел, надел заткнутый под погон берет на голову. — Каждый должен принять решение. Здесь и сейчас! Я его принял! Если приказ запрещает мне защитить мою землю — к черту такой приказ. Через двадцать минут я начинаю скрытное выдвижение к станции. Если будет помощь — хорошо, нет — справимся сами. Не первый год служим. Честь имею, господа офицеры!
— Старший лейтенант Романов, остановитесь! — крикнул Мадаев.
Не оборачиваясь и ничего не отвечая, старший лейтенант Николай Александрович Романов исчез по мраке. Все подавленно молчали…
— Ну? — спросил Мадаев, обводя взглядом тех, кто остался рядом с ним. Сгустившуюся тишину можно было резать ножом, даже негромкие разговоры
— Я из тейпа Беной… — наконец сказал Багаутдинов. — А из нашего тейпа никто и никогда труса не праздновал. Никто, нигде и никогда. Ни когда мы воевали против русских, ни когда мы воевали с русскими в одном строю. Если про меня скажут, что, пока мой товарищ воевал, проливал кровь, я стоял и смотрел со стороны, в родное село я не смогу вернуться. Никогда. Как хотите — а я атакую станцию.
— Куришвили?
— Лучше умереть волком, чем жить шакалом. У меня тоже есть род. И в нем тоже не было трусов. Иначе бы меня здесь не было.
— Значит, атакуем… — подвел итог Мадаев, — и пошел Генштаб к той самой матери…
Побережье Крыма, недалеко от Севастополя
Остров Змеиный
Вечер 01 июля 1992 года
Этот кусок земли — плоская скала площадью примерно двадцать гектаров — омываемый со всех сторон Черным морем, издавна называли Змеиным. Неизвестно почему так пошло — на этом кусочке суши не было змей и вообще не было никаких животных — потому что здесь не было никакой пищи для них. До начала пятидесятых годов этот остров не был никому нужен, так и стоял — голой скалой посреди моря. Разве что иногда к нему причаливали дорогие яхты и катера — чтобы устроить пикник посреди моря. Чаще всего это были яхты и катера с румынского берега — остров был расположен так, что до берега Румынского королевства было ближе, чем до русского берега. Тем не менее территориальная принадлежность острова Румынией никогда не оспаривалась.
И только в пятидесятые на этом острове начались работы. Разом завезли технику и рабочих, несколько патрульных катеров перекрыли доступ к этому маленькому островку, и днем и ночью на острове гремели взрывы.
О том, что там строят, никто и никому не говорил — все держалось в секрете. Но в Севастополе, а тем более в Одессе, откуда на остров отправляли грузы, что-либо держать в секрете долгое время было совершенно невозможно.
Остров Змеиный облюбовала для себя диверсионная служба Черноморского флота. Диверсанты-подводники вообще предпочитали базироваться не на суше, а вот на таких вот островках, на некотором расстоянии от побережья. Диверсионная служба Балтийского флота имела основное место базирования в Кронштадте, диверсанты из Тихоокеанского флота облюбовали для себя остров Русский. Ну, а диверсанты-черноморцы решили обосноваться на Змеином, причем обосноваться основательно. С чувством, с толком, с расстановкой.
Большая часть строений базы была под землей, как раз из-за этого и гремели взрывы — строители вгрызались в скальную породу. Нет, конечно, и наверху были строения — казармы, ангары, вертолетные площадки, ВПП для легких самолетов, но большая часть строений — жилых, складов, тренировочной базы — находилась под землей, прикрытая несколькими метрами скального грунта.
Наверху был причал для подводных лодок — их было четыре штуки. В отличие от Балтийского и Тихоокеанского флотов, чьей задачей было оперировать в океанах, черноморцы не имели на вооружении больших носителей боевых пловцов, переделанных из стратегических ракетоносцев «Тайфун». Такие махины просто не нужны были ни в Черном море, ни в Средиземном. У черноморцев на вооружении были четыре малые дизель-электрические подводные лодки класса «Усовершенствованный Кило», серии «Амур-1650». Эти лодки были более чем в два раза меньше атомных ракетоносцев, но имели свои неоспоримые преимущества. Одним из них была скрытность.