Бремя империи
Шрифт:
Когда вертолет наклонился, идя по широкой дуге над целью, он на какую-то секунду растерялся — вся земля под вертолетом, казалось, расцвела яркими пульсирующими цветками вспышек — стреляли в него.
Оцепенение длилось секунду, не дольше — до тех пор, пока случайная пуля не выбила искру совсем рядом с ним, попав в десантный отсек. Машинально он довернул ствол пулемета, наводя его на пульсирующее в темноте пламя, отсек короткую очередь. Пулемет привычно рыкнул, три пули калибра 12,7 ушли к цели — и пульсирующий огонек погас.
— Падлы!
Старший лейтенант перевел
— Вот вам!
— Очки надень!!! — кто-то проорал ему в ухо, перекрикивая свист турбин, хлопнул по спине.
Очки… Черт, прибор ночного видения.
Старший лейтенант на секунду поднял руку к шлему, опустил очки — и черно-желтая панорама под ним превратилась в причудливое полотно, написанное всего двумя красками — всеми оттенками зеленого и ослепительно-белого — такой ослепительно-яркий, белый цвет не передаст на своем полотне ни один, даже самый талантливый, художник.
А еще Иванов увидел, как прямо по курсу двое — они стояли совсем рядом друг с другом на расстоянии вытянутой руки — поднимают длинные, лежащие на плече трубы с утолщениями с торца.
— Получай!
Стая светлячков метнулась к изготовившимся к стрельбе гранатометчикам, врезалась в темные фигурки — и они упали ничком там, где стояли, как маленькие марионетки, у которых разом обрезали все веревочки.
— Вот вам!
Десантная группа, вертолет Шесть-один
— Готовность к сбросу!
— Готовы! — проорал в ответ фельдфебель.
Вертолет замедлился, нос его слегка приподнялся, как будто норовистый конь, которому дали удила, встает на дыбы…
— Тросы!
Заранее стравленные с лебедок и смотанные у порожков тросы летят вниз. Пулеметы с обеих сторон десантного отсека стучат не переставая, в какофонию из грохота вертолетных винтов и стук пулеметов вплетается басовитый рев тридцатимиллиметровой пушки с вертолета прикрытия. Когда она стреляет — кажется, что новогодние ракеты с фейерверка летят к земле, ударяются об стены, взрываются об них…
— Пошли!
Трос обжигает руки — времени спускаться нормально нет. Все, кто есть внизу, одержимы только одним желанием — убить тебя, и каждая секунда, когда ты находишься на тросе, между землей и десантным отсеком вертолета, — это время, когда ты уязвим. Смертельно уязвим.
Ноги привычно спружинили, ударившись об землю, пули свистели совсем рядом, с металлическим дребезгом врезались в выгоревшие остовы машин, с чвяканьем впивались в стены. Но фельдфебель Чижик — известный на всю шестьдесят шестую своей смешной фамилией и еще более смешными розыгрышами сослуживцев, был как заговоренный. Отбросив в сторону трос, он метнулся под прикрытие того, что еще недавно было машинами, подхватил автомат, начал бить по вспышкам в конце переулка, прикрывая своих. Сверху в пылающий ад спускались все новые и новые тени, ответный огонь десантников становился все плотнее — но боевиков здесь было слишком много, только здесь, на этом участке, не меньше пары сотен. Попав между двух огней — между
— Сброс закончен!
— Вперед! — Фельдфебель, как всегда, пошел первым….
Старший лейтенант Александр Воронцов
Наверное, это и есть судьба. В данном случае — судьба воина, судьба, когда можешь помочь своим, когда можешь спасти кого-то от смерти. Пусть даже подарив смерть другим. Надо сказать — смерть легкую и почти безболезненную…
— Оставаться на месте!
Черт, это же вертолет… Больше нечему. Сбит вертолет…
Вскинул винтовку — и обомлел. Совсем недалеко, метрах в семидесяти передо мной и ниже, вскочил с крыши человек, что-то крича и потрясая длинной трубой — в ночной прицел я распознал разряженный гранатомет. Вертолет падал — но падал управляемо, последнее, что сделал пилот, — это направил его в узкий переулок так, чтобы вертолет лег как раз по нему. Впереди затрещало, грохнуло, по сторонам полетели обломки лопастей — но мне было не до этого. Через прицел я смотрел на пляшущего человека с гранатометом.
Радуешься, гад… А сейчас и я обрадуюсь.
Подвел красную точку как раз на голову человека, плавно дожал спуск. Винтовка отдала в плечо, тихо стукнул выстрел, черная голова на зеленом поле прицела вдруг взорвалась, разом потеряла четкие очертания, небольшое облачко вырвалось из нее — и гранатометчик, так и не успевший насладиться победой, полетел вниз с крыши.
Вот и порадовался…
— Спрячьтесь! Сейчас здесь такое начнется, что света белого не взвидите! Прячьте детей и прячьтесь сами!
— Что…
— Прячьтесь, я сказал! Сейчас здесь ад кромешный будет!
Что такое десантная спасательная операция, я знал — несколько вертолетов в карусели, бортстрелки, стреляющие по всему, что движется. Тут не рассуждают — тут тупо стреляют, прикрывая шквалом огня находящихся на земле сослуживцев из десантной группы. Промедлишь хоть на секунду — и твой вертолет будет лежать рядом со сбитым. Хорошо, если хватит ума не стрелять ПТУРами — они целые этажи гробят вместе со всеми, кто там есть…
— Ротмистр, за мной! А вы прячьтесь, пока не поздно!
Десантная группа, вертолет Шесть-один
Черная труба проулка с разрезающими ее обезумевшими светлячками пуль, молнии трассеров, бьющие по стенам, искрами рикошетящие, утопающими в черной туше упавшего вертолета. Вертолет мешал всем — он мешал ведущим огонь по десантировавшейся спасательной группе террористам, но он мешал и десантной группе вести ответный огонь. Пока. Потом террористы подберутся ближе… Пока в десантной группе потерь не было (царапины — не в счет), но это только — из-за вертолета…