Бремя секретов

Шимазаки Аки

Она входит в дом. Сегодня она принесла нам баклажанов, огурцов, фасоли и гомбо из маминого сада. Овощи такие свежие. Я благодарю госпожу С., и она тут же принимается за уборку столовой, потом остальных комнат первого этажа и подвала. Она никогда не поднимается наверх и не заходит в наши спальни. Она понимает все мои просьбы, которые я объясняю жестами. Мама была права.

Оставляю госпожу С. одну и поднимаюсь к себе в комнату. Устраиваюсь поудобнее на кровати и снова возвращаюсь к маминому письму.

* * *

«Теперь,

Намико, я попытаюсь рассказать о том, что, как мне кажется, произошло в нашей семье. Это случилось пятьдесят с лишним лет назад. Но время не стерло из моей памяти ничего. Я помню все до мелочей.

За два года до взрыва атомной бомбы мы переехали в Нагасаки, куда моего отца направили по работе. Он был фармацевтом в лаборатории одной из крупных компаний Токио. Потом его перевели в Нагасаки, где находился филиал той компании. Отец должен был занять место одного из своих коллег, которого отправляли работать в Маньчжурию.

Сначала мы жили в центре Нагасаки, но три месяца спустя отец сказал, что нашел другой дом — гораздо лучше того, который мы снимали. Дом был расположен в маленьком квартале долины Урагами, в трех километрах от центра города.

Мама недовольно возразила:

— Зачем снова переезжать? Мы и так променяли Токио на провинцию. А теперь ты хочешь оказаться в деревне!

Мама выросла в богатой семье, известной и уважаемой в Токио, и с трудом переносила жизнь в провинции. Она согласилась переехать в Нагасаки только потому, что в центре города жила ее дальняя родственница, чей муж был военным хирургом.

Мама сказала:

— К тому же мы здесь йосомоно. Понимаешь? Кто посоветовал тебе этот дом?

— Один знакомый. Он живет там со своей семьей, — ответил отец.

— Что за знакомый?

— Мы вместе учились в университете в Токио.

— Первый раз слышу.

— Недавно мы случайно встретились с ним в лаборатории.

— Он зашел туда просто так?

— Нет, он тоже работает фармацевтом.

Мама улыбнулась:

— Значит, он твой коллега?

— Теперь — да.

— И он переехал из Токио, как и мы, верно?

— Да, как и мы.

— У него есть дети?

— Да, у него ребенок.

— Сын или дочь?

— Сын.

— Сколько мальчику лет?

— Думаю, он ровесник Юкико.

Их разговор напоминал полицейский допрос: мама хотела знать все до мелочей, в то время как отец старался говорить как можно меньше.

Он прибавил:

— На окраине жить безопаснее, чем в центре города, — меньше вероятность бомбардировок.

Этот довод убедил маму. Мы переехали в долину Урагами.

Лаборатория, где работал отец со своим коллегой, была в центре Урагами. Мы с Юкио ходили в школу в том же квартале. Потом, в конце войны, мы стали работать на заводе по производству вооружения. По злой иронии судьбы атомную бомбу сбросили именно на этот квартал.

Наш маленький квартал сгорел дотла. Все, кто остался там в то утро, погибли мгновенно. А ведь некоторые люди — как и мы — приехали в долину Урагами именно в поисках убежища, где можно было бы спрятаться от бомбардировок».

* * *

«Мы жили в доме с покатой крышей, разделенном пополам. В доме было два входа: наш — с правой стороны, и еще один слева. Посередине изгородь, обозначавшая границу.

Сначала весь дом принадлежал одному хозяину. Потом он решил сдавать его и для этого разделил. Расположение комнат в обеих половинах было симметричным.

Прежде я никогда не видела такой старой и крепкой постройки. Боковые опоры, толстые и прямые, похожи на стволы вековых дубов. Потолочные балки неровные, узловатые, с изгибами — бревнам сохранили их природную форму.

В комнате была откидная лестница, по которой взбирались на чердак. Чердак большой, просторный, без перегородки, разделявшей дом пополам. На чердаке уже лежали вещи наших соседей. Некоторые доски пригнаны неплотно, и сквозь щели можно было разглядеть, что происходит внизу в комнатах.

Возле дома протекал узкий ручей, на берегу его росли плакучие ивы. В ручье жили моллюски. На другом берегу — бамбуковый лес с камелиями. Иногда мы гуляли там одни с Юкио.

День, когда мы переезжали, выдался на редкость холодным и дождливым, хотя было начало лета. Стоял сезон бивы. На деревьях висели спелые желтые плоды. Семья папиного коллеги собралась возле дома, чтобы помочь с переездом. Когда мы вылезли из грузовика, в котором были сложены наши вещи, коллега отца, господин Такагаши, познакомил нас со своей женой и с сыном. Господин Такагаши оказался высоким, статным мужчиной с сильным голосом.

— Это моя жена и наш сын.

Он говорил медленно, произнося слова четко и внятно. Его жена приветствовала нас легким поклоном. Мальчик стоял позади нее. Мой отец также представил нас с мамой.

— У каждого человека есть имя, не правда ли?

Маму забавляла эта мужская церемонность. Господин Такагаши улыбнулся. Зубы ровные, белые, блестящие. Мама ласково обратилась к мальчику и спросила, как его зовут.

— Юкио. Рад с вами познакомиться, — ответил он.

— Юкио? Ну и совпадение! Нашу дочку зовут Юкико. Поздоровайся, Юкико, — сказала мама, обнимая меня за плечи.

— Очень приятно.

Я поклонилась. Начали разгружать вещи. Мама с господином Такагаши вели оживленную беседу. Остальные молчали.

Мама сказала:

— Как хорошо, что вы из Токио. У меня здесь совсем нет знакомых, кроме одной дальней родственницы, которая живет в центре Нагасаки.

— Мы тоже рады. Мы живем тут уже десять лет, но нас по-прежнему считают йосомоно. Жена все время сидит дома и не хочет заводить никаких знакомств. Надеюсь, вы с ней поладите, тем более что через месяц мне нужно будет ехать в Маньчжурию. Там я должен работать в больнице.