Бриджит Джонс: грани разумного
Шрифт:
На современных мам из среднего класса полагаться не стала бы – стоит только посмотреть вокруг. Вот, например, одна: дёргает своё чадо туда-сюда, самодовольно при этом на всех озираясь – я, мол, говорю «тсс!». Как видно, ей и в голову не приходит самый простой вариант – взять и вывести ребёнка. Тогда присутствующие слышали бы, как Джуд и Подлец Ричард дают торжественное обещание слить свои души воедино на целую жизнь.
Боковым зрением я уловила где-то у задних скамей взмах длинных, сияющих волос: Ребекка. Безупречный светло-серый
– Ричард Уилфрид Алберт Пол… – звучно провозгласил священник.
Понятия не имела, что у Подлеца Ричарда так много имён. О чём думали его родители?
– …Обещаешь ли ты любить её, заботиться о ней… Ммм, свадебная церемония – чудо; оч. согревает сердце.
– …Защищать и поддерживать её… Б-бах! Футбольный мяч с треском плюхнулся в проход, отскочив от спины платья Джуд.
– …В радости и в горе…
Двое мальцов, обутых, могу поклясться, в балетные башмачки, вырвались на свободу – соскочили со скамей и ринулись за мячом.
Раздался приглушённый грохот, затем, всё громче, яростный шёпот мальчишеской разборки, а тот самый бэби как раз опять принялся разоряться.
За всем этим шумом слабо послышалось, как Подлец Ричард произнёс: «Да»; впрочем, с таким же успехом это могло сойти и за «Нет», если бы не тот очевидный факт, что он и Джуд не отрываясь смотрели друг другу в глаза, лучащиеся счастьем.
– Джудит Кэролайн Джонкил…
Как получилось, что у меня только одно имя? Неужели у всех кроме меня после имени длиннющие списки тарабарщины?
– …Берёшь ли ты Ричарда Уилфрида Алберта Пола…
Уголком левого глаза уловила – молитвенник Шерон исчезает из поля моего зрения.
– …В мужья…
Теперь молитвенник Шеззер определённо исчезает… В тревоге обернувшись, успела увидеть, как Саймон, в полном утреннем наряде, бросился вперёд. У Шеззер начали подкашиваться ноги, будто в медленном реверансе, и она тяжело осела прямо на руки Саймону.
– …Обещаешь ли ты любить его, заботиться о нём…
Саймон рывками тащил Шеззер к ризнице; ноги её, выглядывавшие из-под сиреневого гриба-дождевика, волочились по полу, как у покойника.
– …Почитать и слушаться…
Слушаться Подлеца Ричарда?! Мелькнула мысль: последовать за Шеззер в ризницу и убедиться, всё ли с ней в порядке. Но что подумает Джуд, если сейчас, в самый ответственный момент, обернётся и обнаружит, что мы с Шеззер слиняли?..
– …До конца своих дней?
Несколько глухих ударов – это Саймон затаскивал Шеззер в ризницу.
– Да.
Двери ризницы с треском захлопнулись.
– Объявляю вас…
Двое мальчишек выскочили из-за купели и припустили обратно по проходу. Боже, ребёнок теперь просто надрывался…
Священник сделал паузу и прочистил горло. Я взглянула назад: мальчишки играют с мячом, стукая им о скамейки. Поймала взгляд Марка; он вдруг положил молитвенник,
– Объявляю вас мужем и женой.
Вся церковь взорвалась аплодисментами, а Джуд и Ричард сияли счастливыми улыбками.
К тому времени, как мы закончили расписываться в реестре, атмосфера среди детей в возрасте до пяти лет стала подлинно праздничной – перед алтарём происходил настоящий детский приём. Обратно по проходу мы шествовали вслед за разъярённой Магдой, которая вытаскивала из церкви визжащую Констанс со словами:
– Мама тебя отшлёпает… отшлёпает…
Когда вышли на леденящий дождь и сильный ветер, до меня донеслось, как мамаша маленьких футболистов противным голосом отчитывала смущённого Марка:
– Но ведь это замечательно – дети ведут себя естественно на свадьбе! Собственно, ради того и свадьба!
– Ну, не знаю… – бодро отозвался Марк. – Что касается меня – ни слова не расслышал.
Мы вернулись в Кларидж и обнаружили, что родители Джуд развернулись вовсю: бальный зал украшают длинные бронзовые гирлянды с листьями и плодами, пирамидами позолоченных фруктов и херувимами размером с ослов. Повсюду переговаривались:
– Двести пятьдесят тысяч…
– Да что вы, никак не меньше трёхсот!
– Вы шутите – Кларидж?! Полмиллиона!
Мельком заметила Ребекку: лихорадочно оглядывает зал, на лице застыла улыбка – прямо кукла с головой на трости. Джайлс нервно следовал за ней, рука его блуждала где-то у её талии.
Отец Джуд, сэр Ралф Рассел (вид такой, будто сейчас заорёт: «Эй, не волнуйтесь, я безумно богат и у меня успешный бизнес!»), дождавшись своей очереди, тряс руку Шерон и рычал:
– А, Сара, вам уже лучше?
– Шерон, – с лучезарной улыбкой поправила Джуд.
– О да, спасибо. – Шез деликатно прикрыла рукой горло. – Это просто жара…
Мне стало смешно – холод такой, что все наверняка надели тёплое бельё.
– Ты уверена, что причина не в том, как упорно ты сопротивлялась шардонне? – вставил Марк.
Она со смехом погрозила ему пальцем.
Мама Джуд, с застывшей ледяной улыбкой, худая как жердь, напоминала кошмарный инкрустированный манекен; какие-то непонятные буфы торчали у неё на месте бёдер, призванные, видимо, создать впечатление – там что-то есть. (Отрадно, что некоторым приходится прибегать к подобным хитростям!)
– Джайлс, не клади бумажник в карман брюк, дорогой, от этого кажется, что у тебя толстые бёдра, – протрещала Ребекка.
– А теперь ты впадаешь в зависимость, дорогая, – заметил Джайлс, потянувшись руками к её талии.
– А вот и нет! – отрезала Ребекка, раздражённо оттолкнув его руку, но тут же спохватилась, улыбнулась и закричала:
– Марк!
Ребекка смотрела на него, как будто толпа исчезла, время остановилось и оркестр Глена Миллера сейчас заиграет «Никто, кроме тебя».