Бриллиантовые яйца
Шрифт:
– Нет, деточка, ничего. – И пошла своей дорогой.
Пришлось поискать менее занятого человека – им оказалась зампончика, кричащая на грузчиков, как пьяный дрессировщик – на глупых животных.
– Извините… – Олеся вынуждена была схватить даму за руку, чтобы привлечь внимание, – меня интересует, до Шереметьево ничего не отгружали?
– Да «Шехеметьево»? Нет, ничехо.
– А почему? – Олеся буквально задёргала даму, проявляя нетерпение.
– Две кохобки сюда, зефих сюда, «Наташку» сюда! Три зефиха в «хазель», остальное на ках…
Мимо проехал электрокар, чуть не
– Сейчас принесут. Где товар, его точно не увезли?
– Товах точно не увехли! – дама, обгоняя электрокар, зашагала куда-то в дебри между высоченными рядами коробок с продукцией. Олеся побежала за ней.
– Что ты мне мохги пудхишь? – возмущённо развернулась обманутая, – нет никакого товаха в Шехеметьево!
И дама сделала неопределённый жест руками, охватывающий окружающее пространство. Олеся схватилась за голову:
– Увезли! Не туда увезли! О господи!
Тут дама окончательно повелась, и вскоре разборка продолжилась уже с завскладом, которая крутила пальцем у виска и называла Олесю «тупой курицей», обещая нажаловаться на неё кому следует. Олеся пообещала, что этого больше не повториться и впредь она будет более внимательно заполнять накладные. Зато она узнала главное – груз курирует сам Бегемот: «Без Геннадия Васильевича никто никогда в Шереметьево ничего не отправит!» – так аргументировала свою правоту тётя Пончик.
Следующим местом, куда направилась Олеся, был отдел кадров. Туда она явилась, заглянув в свой офис за пакетом с коробкой конфет.
– Олеся Аркадьевна, да? – мобильная женщина бальзаковского возраста с громадным пучком волос на затылке оторвалась от просматриваемых бумаг.
– Марина Николаевна, я по делу. – Олеся превратилась в улыбку.
– Садитесь. Что у вас за дело?
Олеся прекрасно знала характер этой непробиваемой и непроницаемой «железной» леди. Всей своей сутью она выражала политику Бегемота и наизусть знала все его требования к алчущим попасть на тёпленькое местечко. С некоторых пор фабрика отказалась от услуг всех кадровых агентств.
– Меня интересует, имеются ли у нас вакансии водителей «газелей». – Олеся присела напротив.
– На данный момент нет, – закрыла вопрос Марина Николаевна.
– Я хотела бы вас попросить. Если вдруг будет такая вакансия, позвоните мне, пожалуйста. Внутренний 3-56, моя фамилия Демидова. А это вам, – и Олеся поставила пакет рядом со столом.
– Я не могу вам ничего обещать, – Тэтчер дежурно скривила лицо в улыбке, – ваш кандидат может не подойти нашим требованиям.
– У парня погибли родители. Я обещала ему помочь. Я очень вас прошу… – Олеся выдавила слезу, вытащила из кармана платочек и размазала тушь по щеке, – мы скоро поженимся, и у нас будет ребёночек… Мне придётся бросить работу… Сю-сю-сю…
Вчерашний спектакль с резко ухудшимся на глазах Тэтчер самочувствием пришлось разыграть ещё раз.
Повторный трюк с телефонами мог и не спасти, но ничего другого в голову не лезло. Пока Василий по приказу Мамона в ванной комнате занимался приведением Тани в состояние,
Жестокие методы, применённые Василием, дали результат. Таня почти проснулась и немного протрезвела. Увидев Вадика в дорогом прикиде и без тёмных очков, она признала в нём своего халявного постояльца и искренне порадовалась:
– Вау! Так это ты? А почему в таком виде?
– Всё меняется, – неопределённо ответил Вадик, – Тань, выпить есть чего? Умираю, сил нет.
– А что вообще происходит? – хозяйка квартиры переводила мутный взгляд с Мамона на Василия, – Вадик, просвети. Кто это такие?
– Это люди, которые приехали вместе со мной, – осторожно сказал Вадик, щёлкнув пальцами.
– Откуда у меня выпить? – ответила тормозившая Таня, – ты же не купил? Нет. А по щучьему велению бухалово не появится.
– Мы разыскиваем Виктора Иноземцева, – громко перебил Мамон, властным жестом указав повязывающей бандану Тане на кровать. Василий сел на стул рядом с боссом. – Он здесь живёт?
Несмотря на ночную пьянку, Танина память функционировала хорошо. К тому же, она была неправильной панкушкой и обещаний на ветер не бросала. «Витя влип в гнусную историю. Он стал свидетелем преступления, и может стать подозреваемым» – вспомнила она слова подруги Олеси. Теперь, глядя на двух явно крутых и на подмазывающегося к ним Вадика, Таня, не думая, выбрала тактику поведения, и ответила:
– Ну, здесь он не живёт, во-первых. Просто переночевал пару раз. А где он живёт, понятия не имею.
– Когда ты его видела последний раз? – спросил Мамон.
– Вы думаете, я помню? Я бухала два дня. А у меня, между прочим, муж есть. И пока его нет, я могу развлечься?
– Он приехал вчера вечером. Вчера вечером он ещё был тут, – помог Вадик.
– Ну, я же его не держу? – добавила Таня.
Мамон закинул ногу на ногу.
– Господа, у вас появились большие проблемы.
Это было замечено как бы вскользь, совершенно обыденным тоном. Мамон вообще не повышал голоса, всё равно вряд ли бы кто осмелился воспринять его слова не всерьёз. И Вадик, и Таня это сразу же почувствовали.
– Сожалею, но я правда не знаю, чем вам помочь, – произнесла Таня, закуривая.
– Я могу его поискать. Могу прямо сейчас пойти! – и Вадик встал.
Мамон погрозил ему пальцем, как малолетнему шалуну, и в этом жесте читался однозначный приговор. Вадик плюхнулся обратно на кровать, а Мамон затыкал в свой мобильник. Вадик быстренько выключил штефовский телефон, а когда Мамон вновь так ни с кем и не поговорил, включил заново.
Проклятые часы мерно тикали, гнетущее молчание затягивалось, и Вадик не мог скрыть волнения. Казалось, Мамон проверял его на вшивость. Таня валила голову на бок, стараясь прикорнуть на Вадиковом плече. Василий демонстративно потушил бычок о собственную ладонь.