Бриллианты имперской короны. Осколок Ока Разума
Шрифт:
Мейстрал даже не поднял глаз:
— Продам ее, разумеется, — ответил он. — Как только это будет возможно. Если мы оставим ее у себя, мы получим только неприятности.
Мех на плечах Романа поднялся под одеждой, почти доставая до воротника. Он молча положил манжеты Мейстрала в ящик:
— Полагаю, что могу с полной уверенностью утверждать, — сказал он, — что честь спасена, поскольку мы вызволили мисс Йенсен.
Мейстрал бросил рубашку поверх камзола и покрутил рукой, вздрогнув от легкой боли в суставе. Должно быть, он потянул
— Это правда. Я благодарю вас обоих за наблюдательность и участие в деле от моего имени.
— Было бы позором, — заметил Роман, — карать Имперскую династию, чтобы наказать за грубость некоторых ее приверженцев. Но я полагаю, что Империя располагает большими финансовыми ресурсами, чем мисс Йенсен и ее друзья.
— Возможно, — Мейстрал задумался. — Но мы должны тщательно взвесить наши требования. В какой-то момент может оказаться дешевле нас ликвидировать.
— Разве они пойдут на такой риск?
— Графиня Анастасия — да. Возможно, барон Синн — нет.
— И все же, — сказал Роман, — я не хотел бы, чтобы династия была уничтожена в результате чьих-либо действий на Пеленге.
Мейстрал поднял глаза на слугу. Его улыбка была небрежной:
— В таком случае, Роман, мы должны быть осторожны.
— Как скажете, сэр.
— Это все?
— Да, сэр. Благодарю вас.
— Закрой за собой дверь, пожалуйста.
Как только дверь закрылась, Мейстрал выбросил ноги вперед и уселся на кровати. Его мысль напряженно работала. Всякое желание спать пропало. Роман, как он всегда знал, был традиционалистом и хотя он допускал, что иметь свое мнение — это прилично, он, по-видимому, сожалел о существовании Созвездия и проявлял сентиментальную заботу об Империи, в которой никогда не жил. Грегор, наоборот, ненавидел всякую аристократию и желал Империи гибели. Во власти Мейстрала было послужить на благо одной из сторон, но не обеих.
Проблема заключалась в том, что Мейстрал во многом полагался на своих помощников. Грегору нужны были деньги и наставления по поводу хорошего тона, и пока ему платили и тем, и другим, он оставался доволен. Роман был верен семье Мейстрала — Мейстрал знал, что Роман никогда ничего не станет делать исподтишка и не предаст доверия — но все же будущее Мейстрала зависело не просто от сотрудничества, но от готовности сотрудничать. Их работа была слишком рискованной — они должны были отдаваться ей всей душой, иначе можно было ошибиться. Нечаянно проглядеть сигнализацию, оставить инструмент на подоконнике, нетронутую ловушку — и кто может поручиться, что это был «честный» недосмотр, а не невольный саботаж, родившийся в растревоженном сознании?
Ему надо, чтобы оба его помощника оставались довольными и счастливыми и стремились продолжать ограждать его от угрозы, которую представляли «Весна Человечества» и клика Анастасии.
Мейстрал снова устроился на подушках и закрыл глаза. Об этом надо как следует поразмыслить.
10
Николь, удобно вытянувшись на кушетке, рассматривала свои ноги и думала о том, какими уродливыми они стали. Профессия требовала, чтобы она часами стояла на ногах, и, хотя пять лет назад Николь исправила их форму, у нее опять сильно развилось плоскостопие, и пришло время новой операции. Придется устроить так, чтобы на неделю или десять дней скрыться от общества, тогда она сможет сделать операцию и привыкнуть к ее результатам до появления на людях.
Николь видела свое крошечное отражение в каждом ногте ног. Желая доброго утра, она помахала своему отражению и пошевелила пальцами ног в ответ. У двери раздалось позвякивание.
— Второй завтрак, мадам.
— Несите, комната.
Стол-робот вплыл в безмолвном антигравитационном поле, присел и установился. Мебель в комнате переставилась в новом порядке. К столу подкатил стул и приглашающе откинул спинку.
— Ваш завтрак, мадам. — Вокруг Николь ожил и зазвучал концерт деревянных струнных инструментов Эмануэля Баха.
— Благодарю, комната. — Николь подошла к стулу и уселась. С тарелки поднялась прикрывавшая ее салфетка, и пошел пар. Второй завтрак на Пеленге был гораздо более сытным, чем первый. Николь не была уверена, надо ли еще Мейстралу, чтобы она притворялась, что он все еще у нее, но заказала только один завтрак, поскольку не в силах была вынести вида двух порций. Она отклонила предложение стола и сама налила себе кофе.
Снова раздалось негромкое позвякивание:
— Дрейк Мейстрал, мадам.
— О, — Николь поставила на стол молочник. — Соедините немедленно.
Мейстрал, казалось, пребывал в более приподнятом расположении духа. В его зеленых глазах светилась прежняя уверенность, и у Николь при виде его отлегло от сердца. В остальном узнать Мейстрала было трудно — его лицо было покрыто слоем пастельно-голубой краски, в ушах были безобразные серьги, включавшиеся и выключавшиеся, как механические игрушки, а позади него был вид игрушечной аркады.
Николь, привыкшая к этим маленьким хитростям четыре года назад, заключила, что поскольку Мейстрал прибегнул к маскировке и услугам общественного телефона, опасность еще не миновала.
Николь подняла чашку и улыбнулась:
— Счастлива видеть тебя, Мейстрал. Ты, кажется, в хорошем настроении.
— А ты выглядишь прекрасно. Как никогда, Николь.
— Я вижу, твой путающий вкус в отношении маскировки не изменился.
Мейстрал наклонился в сторону голокамеры:
— Я хочу просить об одолжении, мадам. — Его взор обратился к краю голографического изображения, словно стараясь заглянуть за его пределы. Он осторожно дотронулся пальцем до одной из своих серег. — Прошу извинить меня за смелость, но могу ли я поинтересоваться — ты завтракаешь одна?