Британская империя
Шрифт:
…В полночь тридцать или сорок из нас играли в Королевском баре – в покер, фаро, пинто и английскую игру нап. Ставки были высокими. Перед нами лежали наши фишки и золото.
Загремели шаги, вошли восемь головорезов. Без масок, пренебрегая всеми предосторожностями, они объявили о себе стрельбой над нашими головами… Трое бандитов остались у дверей и держали под прицелом столы. Остальные пятеро прошли вперед. Они очистили столы от золота, один за другим, отпуская при этом издевательские и саркастические насмешки. Но когда они уходили, тут-то и началась потеха. Игроки, как по сигналу, схватились за револьверы и начали бешеную пальбу. Бандиты скрылись в уличной темноте, но стрельба продолжалась».
В воспоминаниях участников событий присутствует и столь необходимая кинематографистам
Но старательская вольница в Йоханнесбурге продержалась не слишком долго. Потренировавшись в алмазоносных районах, крупные компании очень быстро прибрали к рукам месторождения золота.
О находке на хребте Ранд Сесила Родса оповестил некто Ганс Зауэр, врач по профессии. Родс в течение четырех часов проверил доставленный ему образец породы и немедленно заключил договор, по которому Зауэр должен был приобретать для Родса золотоносные участки, получая затем 15 % прибыли. Он и сам выехал к месту находки так быстро, как только смог вместе со своим помощником Чарльзом Раддом. В 1887 году была создана компания «Голд филдз оф Сауз Африка», позже переименованная в «Юнайтед голд филдс». Сесил Родс получал третью часть прибылей. В 1896 году он официально сообщил, что его доход от золотых приисков составляет 300–400 тыс. фунтов стерлингов в год.
«Страна Офир»
Наверное, находка на Витватерстранде лишний раз напомнила Родсу о том, что и так часто приходило ему в голову. О возможности захвата страны, что лежит в междуречье Лимпопо и Замбези, населенной народом, который соседи называли матабеле или ндебеле. Забредавшие туда европейские путешественники рассказывали, что видели некие величественные руины, явно построенные не нынешними обитателями страны, и, что особенно важно, следы древних рудников, видимо, золотых.
Междуречье находилось под единой властью вождя по имени Лобенгула, отец которого был одним из полководцев самого Чаки – великого царя зулусов, довольно успешно сражавшегося с англичанами. Английский капитан Паттерсон, познакомившись с Лобенгулой в 1878-м, рассказывал о нем следующее: «Будучи молодым человеком, да и какое-то время потом, даже уже став королем, он был тесно связан с белыми людьми и даже привык носить их одежду. Он построил себе каменный дом, приглашал их в свою страну, обеспечивал им безопасность. Но затем с ним произошла перемена. Вернувшись к гардеробу из нескольких лоскутов обезьяньей шкуры, он, по-видимому, возвращается и к аналогичной манере мышления, отвергает все новшества, ограничивает торговлю, отказывает миссионерам в поддержке и не защищает белых людей от нападок и оскорблений… Окруженный людьми, которые еще больше, чем он, ненавидят цивилизацию, он теперь стал человеком, с которым мы вряд ли можем связывать большие надежды». Вообще-то, капитан не совсем точен. Король матабеле отвергал не все новшества. Сам будучи неграмотным, он держал у себя некоторое количество секретарей-европейцев, которые записывали его распоряжения и доводили их до сведения подданных. А многие его подданные имели ружья, в том числе и заработанные на алмазных приисках. К познанием европейцев Лобенгула относился с почтением, но без благоговения и любил повторять, что белые, конечно, мудры, но вот лечить малярию не умеют.
Тот же капитан Паттерсон, который сетовал на то, что король охладел к европейцам, оставил и описание земель, где жили матабеле: «Страна богата природными ресурсами, имеет отличные, хорошо орошаемые почвы, прекрасный климат, ее растительный мир очень разнообразен…
Очевидным достоинством владений Лобенгулы в глазах европейцев, помимо скрытых там богатств, было их географическое положение. Не меньше чем земли тсванов, они заслуживали имя «Суэцкого канала, ведущего в глубь материка», но, в отличие от последних, были к тому же плодородны. Они лежали как раз между португальской Анголой на западе и португальским же Мозамбиком на востоке. Если бы португальцам удалось распространить сюда свое влияние, их колонии образовали бы сплошную полосу, рассекающую африканский континент надвое.
Если бы королевством Лобенгулы овладели немцы, им бы тоже удалось соединить свои владения на юго-западе и северо-востоке. Эту замечательную перспективу немного портили пролезшие в Бечуаналенд англичане, но кто сказал, что они задержатся там надолго. В свою очередь, англичанам не помешало бы захватить междуречье Лимпопо и Замбези первыми и разрушить блестящие имперские планы соперников. Причем действовать надо было быстро, потому что соперники не дремали. Еще в 1882 году главнокомандующий вооруженными силами Трансвааля Пит Жубер писал Лобенгуле: «Если англичанину удалось у вас что-нибудь стащить, он будет изо всех сил держаться за это – как обезьяна, когда она зажимает между ладонями горсть тыквенных семечек, – и надо бить его смертным боем, иначе ни за что не отдаст». А в июле 1887-го трансваальский эмиссар Пит Гроблер сумел заключить с королем матабеле договор о мире и дружбе и добился ряда привилегий для буров в его владениях.
Все это Родс, безусловно, держал в голове, когда вынашивал планы захвата междуречья, но и золото его манило. Он полагал, что в землях матабеле находится упомянутая в ряде древних сочинений, в том числе и в Библии, страна Офир, откуда финикийцы привезли золото для украшения Соломонова храма. Французский ученый и путешественник Пьер Леруа-Болье вспоминал, что при их встрече Родс «велел принести «Книгу Царств», читая отрывки, относящиеся к Соломону и путешествию Гирама за золотом в страну Офир; взяв потом перевод Диодора Сицилийского, он читал нам те места, где автор описывает золотые залежи, находящиеся к югу от Египта, и способы их разработки». Убежденности Родса немало способствовали величественные руины поселений, построенных из камня. Самое крупное из них туземцы называли Великим Зимбабве. Европейские ученые того времени отказывали коренным африканцам в способности создать нечто подобное. Английский археолог Теодор Бент утверждал, что постройки Зимбабве «никак не связаны ни с одним из известных нам африканских народов». Кое-кто высказывался гораздо беспардоннее: «Возможно, их построил дьявол, но точно не черномазые». Высказывали предположения, что каменные города возвели финикийцы, древние индийцы или арабы еще до рождения пророка Магомета. В наше время установлено, что руины Зимбабве не столь уж и древние, им не больше чем 5–6 сотен лет. Возможно, что некоторые из этих построек возводились тогда же, что и первые португальские форты на атлантическом побережье. Строили их коренные африканцы, но до сих пор не установлено точно, предками каких из известных европейцам племен они были.
На Рождество 1887 года Родс встретился с верховным комиссаром Южной Африки Геркулесом Робинсом и убедил его как можно быстрее отправить официальное посольство к Лобенгуле, чтобы сорвать наметившееся соглашение с бурами и убедить короля заключить подобный договор с Англией. Известно, что вскоре Робинсон безвозмездно стал обладателем 250 акций «Де Бирс». Видимо, Родс расплатился с представителем колониальных властей за содействие. Посольскую миссию возложили на Джона Моффета, сына известного миссионера, на дочери которого был женат Дэвид Ливингстон. Джон Моффет родился и вырос в Африке и до известной степени пользовался доверием коренных африканцев.