Британская интервенция в Закавказье. Группа «Данстерфорс» в борьбе за бакинскую нефть в 1918 году
Шрифт:
Дело в том, что в России, находящейся в состоянии анархии, очень многие люди были бы рады оставаться на хорошо оплачиваемой службе до тех пор, пока перемена в ситуации не сделает их возвращение в свои дома более благоприятной перспективой, чем в настоящее время. Несомненно, эта схема выглядела привлекательно, и под командованием британских офицеров можно было бы собрать довольно большие силы. Однако было принято решение, что войсками должны командовать русские офицеры, что оказалось неприемлемым. Окончательный провал был связан с большевиками, которые объявили движение контрреволюционным и угрожали смертью всем, кто его поддерживал. Но для нас это не
Судя по некоторым экземплярам, которых мне довелось увидеть, я убежден, что эти войска в лучшем случае оказались бы совершенно бесполезными. Даже при британских офицерах надлежащую военную дисциплину вряд ли удалось бы восстановить, и солдаты, составлявшие войска, оказались бы всего лишь бездельниками, желавшими получать хорошее жалованье и избежать беспорядков в своей собственной стране, воздерживаясь при этом от риска собственной жизнью или выполнения каких-либо рискованных заданий ради «хитрых» англичан в Персии. Поэтому мы должны быть благодарны большевикам, которые пресекли в зародыше схему, при любых обстоятельствах обреченную на полный провал.
Много времени я также уделял обсуждению с генералом Баратовым вопроса оказания британцами помощи в расходах на русскую эвакуацию. Очевидно, что в общих интересах было бы без промедления вывести русские войска из Персии, и, поскольку у русских не имелось денег, было бы целесообразно предоставить им любую необходимую финансовую помощь. С этим согласились, и платежи тщательно контролировались местной комиссией, которую возглавлял мистер Макмюррей из Имперского банка.
Но еще оставался вопрос о русском долге, и на этот счет британское правительство оставалось непреклонно.
Для генерала Баратова лично положение сложилось явно неприятное, но вряд ли можно было ожидать, что мы могли позволить доводам сентиментального характера иметь какую-то силу.
Британское правительство предложило, под определенные гарантии, фиксированную сумму, подлежащую уплате в определенные периоды, которая рассчитывалась как разница между суммой, получаемой генералом Баратовым через определенные промежутки времени от тифлисского правительства, и фактическими расходами на эвакуацию. Тифлисское правительство не смогло внести свою долю, и русскому командующему пришлось восполнять дефицит выдачей платежных расписок вместо наличных денег. Эти бумажные обязательства теперь составляли значительную сумму, и генерал Баратов просил британское правительство взяться за их погашение не только ради того, чтобы очистить его личную совесть, но и для того, чтобы поддержать престиж европейца в Азии, что, по его мнению, сказывалось на доверии к британцам не меньше, чем к русским.
Его отчаянные призывы неизменно встречали категорические отказы, и каждый раз сообщать о таких отказах стало моей тягостной обязанностью.
Доводы, приводимые доблестным генералом, расплавили бы даже каменное сердце; но поскольку они не могли быть телеграфированы в полном объеме, сердце британского правительства оставалось совершенно нетронутым.
«Смотрите, Лев Львович, – говорил он, рисуя передо мной живописную аллегорию, – на полу перед вами лежит мертвое тело. Чье это тело? Это труп России. Неужели у вас нет жалости к ней? Можете ли вы забыть, что этот друг, который сейчас лежит в ужасном смертельном оцепенении, спас вас и всех союзников в первый год войны? Из-за того, что мы впали в немилость, вы не принимаете во внимание наш прежний героизм? Вот вы стоите передо мной, друг России. Перед вами лежит, не обмытое и не погребенное,
Однако противоположная сторона оставалась непоколебимой, и в конце концов платежные расписки погасили лишь частично и другими способами.
Еще одним вопросом, отнимавшим много времени, стала оплата русским принятого у них имущества. Мы были рады иметь все припасы и брали их без колебаний. Колесный транспорт, телеграфное оборудование и некоторые военные склады также представляли большую ценность. Но имелись и такие вещи, которые вряд ли можно было воспринимать всерьез. Среди таких отвергнутых предметов я привожу следующие примеры:
1. Оплата военной телеграфной линии от Хамадана до Энзели. Ответ: полностью разрушена и не представляет никакой ценности.
2. Покупка военных дорог, проложенных русской армией. Ответ: вопрос о дорогах, построенных в Персии, следует передать персидскому правительству. Сколько бы денег я ни заплатил за эти дороги, это не сделает меня их владельцем.
3. Закупка материала для мостов. Ответ: постоянные мосты уже построены, материал не требуется.
4. Русские собирались отремонтировать Асадабадскую дорогу и собрали у обочины много металла; купят ли его англичане? Ответ: Нет.
Затем, когда принималось решение о приобретении некоего имущества, возникал вопрос: «Кто его владелец?» Им оказывался генерал Баратов, представлявший тифлисское правительство, но имелись и другие владельцы, такие как Земский союз или благотворительная организация Красного Креста, которые не передавали ему свои права. Таким образом, зачастую обнаруживалось, что вещи, купленные нами у одного человека, принадлежали другому, и, когда последний выставлял свои претензии, они выглядели весьма туманными.
Что касается некоторого оборудования для телеграфа, которое я договорился купить, обнаружилось, что по предыдущему соглашению они уже принадлежат Персидскому телеграфу, и пока мы с возможными правообладателями обсуждали этот вопрос, все забрала третья сторона, имевшая на то весьма сомнительные претензии, но мудро решившая, что обладатель имущества в спорных вопросах по закону на девять десятых прав, и одержавшая победу. Этот человек впоследствии показал мне документ, на котором основывались его претензии и который оказался всего лишь запиской, подписанной русским младшим лейтенантом и гласящей, что «предъявитель сего может забрать провода, если они ему нужны».
Переговоры с русскими и попытки установить благоразумные отношения с персидской общиной полностью занимали все наше время. Необходимо было также принять меры оборонительного характера, ввиду слухов, основанных на реальных намерениях напасть на миссию. Иногда это могли быть сами горожане, подстрекаемые политическими агитаторами, иногда – бродячие шайки головорезов, разбойничьи племена и профессиональные разбойники с большой дороги. Возможно, именно тот факт, что мы всегда оставались наготове – как днем, так и ночью, – помешал осуществлению этих кровавых планов. До тех пор, пока русские находились рядом с нами, они могли помочь нам в случае беды, но в равной степени не исключалось, что революционные солдаты могли поддаться искушению и присоединиться к другой программе, включавшей в себя, как и все порядочные программы, ограбление банка.