Бро
Шрифт:
У Теплицких меня уже ждали.
— Проходите, Игнат, проходите! — суетилась Лидия. — Ким с утра на рыбалку умотал, велел привет вам передать… Знакомьтесь: Маргарита Александровна, директор нашего универмага.
Мне чопорно улыбнулась дама в стадии увядания.
— А это — Серафима Андреевна.
— Просто Сима, — томно вытолкнула румяная деваха, немного за тридцать, и добавила, как бы между прочим: — Выходила замуж за лейтенанта милиции, а сейчас он полковник. Но сколько же я сил положила, вытягивая этого тюху-матюху к высоким чинам! Я не я буду, но генеральских лампасов для Вити все равно добьюсь!
— Верю, — ухмыльнулся я. — С вас начнем?
— Нет, давайте с Риты! А я посмотрю…
Час спустя Маргарита Александровна растеряла всю свою чопорность, вертясь у зеркала и восторженно ахая. Я сделал ей каре, только подлиннее.
— Чудо, просто чудо! — стонала Рита. — Ах, вы просто волшебник, Игнат!
— Ну, что вы, я только учусь.
— Моя очередь! — воскликнула будущая генеральша явно деревенских корней, и с ходу пошла командовать: — Сделайте мне, как у них, только челки не надо, а вот здесь…
— Стоп! — твердо сказал я. — Сима, так дело не пойдет. Если вы хотите, чтобы вашу голову опять изуродовали, сходите в парикмахерскую, вас там обязательно послушают.
— Но… — вякнула Серафима Андреевна.
— Никаких «но»! — мне пришлось добавить резкости в голос. — Я лучше знаю, что и как вам идет.
Сима покраснела, но сдержалась, а Лидия за ее спиной показала мне большой палец: люкс!
Защелкали ножницы…
— Сделаю вам «гарсон»… — отрывисто заговорил я, чтобы клиентка не сильно дулась. — У вас вытянутое овальное лицо и выраженные скулы — такая прическа подойдет вам идеально… Лучше всего «гарсон» смотрится на энергичных девушках с черными или каштановыми, как у вас, волосами… А то, что вы энергичны, не требует доказательств… К тому же короткие пряди визуально омолаживают и открывают линию шеи…
Сима затихла.
Филировочка… Пусть волосы плотнее прилягут… Вот так.
— Готово.
Генеральша кинулась к зеркалу, замотанная в простыню, осыпая волосы на паркет — Лидия только отмахнулась: чем бы дитя…
Сима долго смотрела на себя в зеркало, молча хлопая ресницами. Но вот слабенькая улыбка забрезжила на ее губах.
— Игнат! — выдохнула генеральша. — Простите меня, ради бога, я была дурой… Это же, это же…
Щелкнула дверь, и в прихожую вошла молоденькая девушка лет семнадцати, с внешностью обычной, хотя и свежей. Впрочем, великолепная фигура искупала простоту лица.
— Мама! — восхитилась она. — Ну, ничего себе!
— Нравится? — зарделась Маргарита Александровна.
— Очень!
— Юль, тебе бы тоже прическу сделать помодней… — радостно озаботилась мать. — На выпускной!
— Да-да-да! — захлопала дочь в ладоши, и поразилась: — Тетя Сима?! Так это вы?!
«Тетя Сима» плющилась от счастья…
Глава 9
Глава 9.
Четверг, 31 мая. Вечер
Приозерный, улица Ленина
Такое впечатление, что дневные тревоги и заботы остались за порогом — я, как в теплую воду, погрузился в тишину и покой. Лишь из кухни доносится неразборчивый щебет девушек, звякают ложки и бубнит радио.
На улице теплынь, но старый дом хранит прохладу. Хорошо…
Шаркая тапками, вошел Марлен со стеклянным кувшином, полным чего-то прозрачного, разбавленного малинового цвета.
— Будешь?
— А чего это?
— Морс.
— Лей…
Ухватив холодный стакан, я выцедил вкусную, в меру сладкую влагу.
— Кайфуешь? — ухмыльнулся бро.
— Ага. Развалился, и думаю… О королях и капусте… Ну, это я так, к слову. Вообще-то, размышлял о гармонии, которой нет. Взять меня, к примеру. Вот, какой у меня талант? Модно подстригать дам… не дам и дам, но не вам.
Осокин хихикнул.
— Это ты опять к слову?
— Ну, что-то вроде. Получается, у меня склонности и способности делать причесоны, а я в журналистику подался!
Марлен покачал головой.
— Читывал твою заметку в «Комсомолке», читывал, — сказал он серьезно. — И видел фото. Пишешь ты бойко, живо, легко, а снимок вообще класс!
— Да, удачно вышло… — согласился я не без удовольствия. — Всё равно… Я не знаю, чего хочу по-настоящему! Помнишь, в «Пикнике на обочине»? Там Золотой шар исполнял самые сокровенные желания, вот только люди не осознавали, чего именно жаждут. Крадется сталкер в Зону, твердит про себя: «Хочу, чтоб дочка выздоровела… Хочу, чтоб дочка выздоровела…» Возвращается домой… Его истинное желание исполнено — на крыльце лежит мешок золота. Вот, и я маюсь.
— Интеллегузия… — хмыкнул Осокин, доцеживая морс. — Думаешь, ты один такой? Вон, Аленка электротехникум окончила, по связи пошла, а, знаешь, что она больше всего любит? С макияжем возиться! Да-а! Всем телефонисткам, всем подружкам бровки сделала соболиные! А как возьмется за кремы, помады, тени с лаками — из любой выдры красотку сделает!
— О, так мы с ней коллеги! — развеселился я.
— Ну, да, общее есть… А меня самого взять? Знаешь, как я журналистом стал? В армии стенгазету делал. А что? Закроешься в Ленинской комнате, и портишь ватман потихоньку — заметку накалякаешь про бдительность, намалюешь, чего посмешнее… А служба идет. Так меня один раз комполка придержал, и говорит: «Чтоб написал о нас в «Красную звезду»! Понял?» «Так точно!» — тянусь. Ну, и накатал… о высоком уровне боевой и политической подготовки. Напечатали! И пошло-поехало… После дембеля подал документы на журфак, взяли без разговоров. А приехал сюда на практику, на четвертом курсе, и увидел одну весьма заносчивую и вздорную личность…
— Но-но! — немедленно донеслось из кухни. — Я все слышу!
— Понял? — преувеличенно горько вздохнул Марлен. — Так и живу… Под колпаком и каблуком…
— Тоже мне, угнетенный нашелся! — фыркнула Алена, выглядывая в зал. — Кушать подано! Пойдем, Тик, покормлю…
— А меня? — глянул с надеждой Осокин.
— А тебе, что останется. За недозволенные речи! Да ладно, пошли уж, жрун…
На ужин подавали пюре с котлетками, а для пущего ублажения жрунов Зимина откупорила прошлогоднюю баночку с помидорчиками, в томатном же соку.