Брокингемская история. Том 11
Шрифт:
– Погодите с вашим фургоном! – остановил его молодой коллега, – Речь идёт о следственных мероприятиях в рамках уголовного дела о похищении лекарств… Ну теперь-то до вас дошло?
– Кингсли, вам нет нужды повторять мне каждое слово по три раза! – не без раздражения ответил Сэвидж, – Всё понятно и дураку: К нам прибыли следователи из полиции… Но всё-таки правил больничного общежития никто не отменял, – он бросил неодобрительный взгляд на большие саквояжи новоприбывших, – У нас принято, чтобы больные сдавали свои крупные личные вещи в приёмное отделение и переодевались в больничные халаты…
– Сэвидж, да помолчите вы наконец! – потерял терпение Кингсли; главврач покорно замолчал и с обиженным видом отвернулся к окну, – Джентльмены, милости просим к нам в гости! Берите
Прежде, чем приступить к делу, детективы не без интереса осмотрелись по сторонам. Их наибольшее внимание привлёк большой медицинский шкаф со стеклянными дверцами, о котором ранее уже было сказано немало тёплых слов… Как и следовало ожидать, в настоящий момент по ту сторону прозрачных дверц виднелись лишь унылые и абсолютно пустые полки.
– Да, похититель поработал на славу, – вынужден был признать Доддс, – Для начала мы бы хотели в точности узнать, что именно было у вас похищено! – обратился он к Кингсли.
– Вас интересуют названия лекарств? – удивился тот.
– Они самые! – подтвердил Маклуски, уже приготовивший карандаш и записную книжку для фиксации мудрёных медицинских терминов.
– Извольте! – не стал возражать Кингсли, – Итак, у нас исчезло пять видов наркосодержащих лекарств. Все они относятся к препаратам строгой отчётности и отпускаются больным лишь по рецепту врача… В разных странах эти лекарства называются по-разному, но в нашей больнице приняты устоявшиеся международные названия. А исчезли у нас следующие лекарства: во-первых, димедрол…
– Знакомое название! – не преминул отметить Доддс, – Но почему вы решили, что он продаётся только по рецепту врача? (По-моему, я неоднократно встречал эти таблетки в свободной продаже.)
– Вы отстали от жизни! – усмехнулся Кингсли, – Недавно димедрол был включён в чёрный список наркосодержащих препаратов. Теперь его отпуск без рецепта категорически запрещён… Ну а помимо димедрола у нас исчезло два вида сильнодействующих снотворных – нозепам и реладорм; а также…
– И всё-таки, Кингсли, я буду настаивать на строгом соблюдении больничной дисциплины! – неожиданно резко прервал его Сэвидж, – Если мы позволим нашим больным появляться в кабинете главврача без больничных халатов, это может привести к подрыву всех основ врачебной практики. Больной обязан неукоснительно исполнять все предписания лечащего врача, включая правила ношения больничной одежды и…
– Послушайте, Сэвидж! – дружески похлопал его по руке Кингсли, – Вы, кажется, собирались провести сегодня обход больных; не так ли?
– Ну да, конечно! – охотно согласился главврач, поднимаясь из-за стола, – С самого утра всё никак не могу выкроить свободной минутки, чтобы подняться на второй этаж… Итак, обход больных, обход больных, обход больных… – с этими словами он покинул кабинет.
– Ну вот, вы и сами всё видите! – Кингсли виновато улыбнулся, обернувшись к детективам, – Заслуженный медработник, золотые руки, золотое сердце… Но что толку в золотых руках, если голова совсем не варит?
– А как по-научному называется его болезнь? – проявил присущую ему дотошность Маклуски, – Что-то типа рассеянного склероза?
– Нет, это – немного другая болезнь, – опроверг Кингсли, – При рассеянном склерозе поражается позвоночник и страдают опорно-двигательные функции… Но что Сэвидж рассеян и что у него склероз – это бесспорно, – смирился перед неумолимыми фактами он, – Да что там говорить: Он и названия нозепама с реладормом постоянно забывает, хотя каждый день выписывает их больным!
– Положим, это – ещё не самая серьёзная забывчивость на свете, – вступился за главврача Доддс, – Например, наш коллега Гриффит из Оперативного отдела при проведении своих оперативных мероприятий постоянно забывает названия коммерческих фондов, которые он собирается разоблачать… Или вот вам другой пример, уже из области медицины: Однажды с нашим коллегой Чандлером приключился радикулит. Едва оправившись от приступа, он кое-как доковылял до своего лечащего врача Кендрика. «Со мной
– Так значит, эти нозепам и реладорм тоже содержат в себе наркотические вещества? – вернулся к главной теме беседы Маклуски.
– Это верно: Оба они – порядочная дрянь, – подтвердил Кингсли, – Особенно реладорм… Мой вам совет: Никогда не пейте эту гадость! – он аж скривился от отвращения, – У реладорма – куча всяких противопоказаний и побочных эффектов. Его вообще не рекомендуется принимать лицам старше шестидесяти пяти лет… Но если больной всю жизнь пьёт эту дрянь, то к шестидесяти пяти годам у него развивается стойкое привыкание. После этого он уже жить не может без своего любимого снотворного… (Без него он испытывает острые болезненные ощущения наподобие наркотической ломки.) Длительный приём реладорма приводит также к слепоте, так как он оказывает воздействие на сосуды головного мозга. Помимо этого, реладорм вызывает нарушение ориентации в пространстве и провалы памяти… Далеко за примерами ходить не нужно: В нашей собственной больнице пациенты, бывало, посреди ночи начинали беспорядочно блуждать по всему зданию. (Тот же Лоуренс, когда работал у нас ночным дежурным, частенько занимался их вылавливанием.) Самое печальное, что под воздействием этих снотворных больные перестают отдавать себе отчёт, в каком месте находятся и что делают…
– Настоящие лунатики! – усмехнулся Доддс.
– А кто такие, по-вашему, лунатики? Это и есть больные, наглотавшиеся реладорма, – не затруднился с ответом Кингсли, – (По-научному лунатики называются сомнамбулами. В переводе с латинского «сомнус» означает «сон», а «амбуланс» – «ходящий».) Впрочем, иногда кризисное состояние может наступить не только ночью… Вот вам недавний случай: Минувший летом один наш больной, регулярно принимавший реладорм, как-то мыл голову под краном у нас в ванной комнате. Пока он стоял в наклонённом положении, кровь приливала ему к голове. Потом он резко выпрямился – и с ним приключился внезапный провал памяти. Он завопил на всю больницу: «Караул! Где я нахожусь? Как я сюда попал?» Меня срочно вызвали к нему. Я попытался втолковать этому типу, что он находится на лечении в больнице № 1 в Клошби. Но он упорно стоял на своём: «Не знаю никакого Клошби! Я уже пять лет никуда не выезжал из своего Мэлфакса!» Я задал ему несколько наводящих вопросов. Оказалось, что у него начисто отшибло память о последнем полугоде своей жизни… (Что с ним было раньше – это он помнил прекрасно, а обо всём дальнейшем начисто забыл.) Мы вкололи ему кое-какие препараты, и память к нему понемногу вернулась. Сперва он вспомнил, как приехал из Мэлфакса в Гленвич; затем – как из Гленвича добрался до Бриндвича; и только потом он наконец догадался достать из кармана направление в нашу больницу, выписанное одним бриндвичским врачом… Кстати, я хорошо знаю этого больного – он действительно живёт в Мэлфаксе. Как же его фамилия? – он взял в руки и открыл дежурный журнал, лежащий на столе, – Ах да, конечно: Кеверн! – прочитал он по журналу, – Вот до чего доводит реладорм! – посетовал он, кладя журнал на прежнее место, – Поэтому я ещё раз вам от всей души советую: Если какой-то дурной медик вдруг порекомендует вам эту гадость, пошлите его ко всем чертям собачим!
– Мы обязательно учтём ваши дружеские пожелания, – пообещал Доддс, – Но продолжим нашу беседу! Мы выяснили, что из данного кабинета были похищены димедрол, нозепам и реладорм… А что ещё?
– Да, всего у нас пропало пять видов лекарств, – подтвердил Кингсли, – Три из них я вам уже назвал. Значит, осталось припомнить ещё два… – он основательно поскрёб себе в подбородке, – Итак, чего же ещё у нас не хватает…?
– Джиллет упоминал какое-то средство от склероза, – поспешил к нему на выручку Маклуски.