Бронированные жилеты. Точку ставит пуля. Жалость унижает ментов
Шрифт:
— Ты далеко? — Он хотел подняться с девушкой в номер.
— К автомату.
Телефон в гостинице для их дел не годился.
— Я тебе нужен?
— Жди меня тут!
Андижанец выговаривал слова с ужасающей интонацией уроженца Центральной Азии, хотя был он русский. Загорелый до черноты русак. Центнер сбитой вкрутую мышечной ткани. Гордость советского бокса из Андижана. Андижанец — была его кличка.
— Я сейчас вернусь…
Телефон–автомат под деревьями в конце переулка оказался исправен. Андижанец набрал номер. На другом конце
— Аллё–ё… Кого вам?
Отвечал анонимный посредник — «почтовый ящик». Теневики только еще осваивали этот новый вид деловых услуг. За вознаграждение, не называя себя, каждый получал теперь возможность передать и получить нужную информацию, не вступая в непосредственный контакте партнером. Предприимчивые люди брали это все на себя — сообщить цену, договориться о времени и месте встречи…
— Мне нужен Михаил Иванович!
— Кто его спрашивает?
— Андрей.
Это был пароль.
— Одну минуточку… — Наступила пауза, потом голос зазвучал четче: — Они ждут вас сегодня. Вы слышите?
— Да.
— В двадцать сорок.
— Да.
Оставалось уточнить место.
— В Духовском переулке. Рядом с кладбищем. Ждать десять минут! Вы поняли?
— Да. Иначе через десять минут они уедут!
Духовской оказался небольшим, темным. На месте снесенных когда–то двухэтажных бараков чернел пустырь. Конец переулка упирался в запертые ворота старого Даниловского кладбища, второй уходил к взметнувшемуся через Москву–реку Автозаводскому мосту.
Андижанцу и Уби почти не пришлось ждать. Такси продавца подкатило точно в двадцать сорок. Развернулось. Резко затормозило. Обе машины стояли впритык, почти касаясь друг друга багажниками.
— Как дела? — Хабиби — черноволосый, с усами «а–ля Саддам Хусейн», в светлом костюме и легких туфлях — выпрыгнул из такси навстречу Андижанцу.
— Как вы сами?
Они коснулись щеками.
— Время терять не будем… — У Хабиби была та же жуткая интонация плюс акцент. Подтянулись помощники.
Бык Хабиби был уголовного вида: телохранитель словно только вчера вернулся от хозяина. Продавец, Андижанец и Уби по обычаю, с обеих ладоней, словно омыли подбородки. Принялись за дело. Б ы к–уголовник открыл багажник. Хабиби сдержал слово. Все пространство внутри было заставлено коробками, украшенными четкими типографскими иероглифами. Андижанец достал нож. Тара была высокого качества. Вспоротый картон пополз, раздирая бумажный шов. Внизу мелькнула ткань. Переливающееся всеми цветами радуги поле. Сверкающий люрекс. Андижанец наконец нашел для людей Белой чайханы то, что они долго искали. Импортные японские платки. В Душанбе и в Ленинабаде и вообще по всей Центральной Азии торчали от них молоденькие стройные телки и толстозадые, в пестрых штанах на шнурках пожилые матроны. Андижанец теперь уже не жалел, что переговоры с продавцом ему пришлось вести вместе с Уби — без представителя Белой чайханы, без Голубоглазого. Он окунул руки в ткань.
— Быр, икки…
Считал не во всех коробках подряд. На выборку. Ни покупатель, ни продавец, сведенные анонимным посредником, ничего прежде не знали друг о друге. Хабиби стоял рядом. Пока деньги не были уплачены, риск за судьбу товара лежал на нем.
— Быр, икки, уч…
Таксисты проявили полнейшее равнодушие. Мальчик–водитель, приехавший с Андижанцем, спал, положив голову на руль. Ему еще предстояло ночь работать. Второй таксист — рыхлый, с залысиной со лба — включил магнитофон с Шафутинским.
— Токиз юз…
Андижанец закончил считать.
— Пять тысяч девятьсот…
Все было по–честному. Он обернулся к амбалу:
— Передай.
Уби отстегнул кейс с наличными, прикрепленный карабином к поясу, вручил продавцу.
— Пожалуйста…
Через минуту Хабиби уже сидел у открытой дверцы — считал. В нынешние неустойчивые промена можно было запросто вместо банковских пачек налететь на нарезанную полосками туалетную бумагу. Андижанец стоял рядом с дверцей. Теперь
уже спешил он: и товар, и деньги одновременно находились в чужой машине. Наступил наиболее критический момент всей сделки. Пузан Уби прикрыл Андижанца сзади, уголовного вида бык Хабиби занял место между багажниками машин. Все, однако, происходило мирно и буднично. Андижанец постепенно успокоился. Тем неожиданнее прозвучало вдруг:
— Контора!
Б ы к–уголовник первым заметил опасность…
В направлении Даниловского кладбища устремилась машина с тревожной круговертью огня над кабиной. Она шла с Автозаводского моста впереди остального транспорта.
— Менты!
В переулке началась паника. Андижанец выхватил чемоданчик с деньгами, бросился ко второму такси, сунул кейс на заднее сиденье. Рядом «метал икру» Уби. В экстремальных обстоятельствах амбал становился неуправляем.
«Счастье, что он без оружия…»
Бык Хабиби успел захлопнуть багажник.
Все произошло в считанные секунды.
Взвизгнули тормоза. Черная «Волга» развернулась. Трое вооруженных, включая водителя, с пистолетами кинулись к машинам.
— Московский уголовный розыск! — Выскочивший первым, молодой, со впалыми щеками, в кожаной куртке, был старшим. — Всем из машин! Руки на капот!
Молодой мент–водила — здоровый, не менее ста килограммов — поднял пистолет: ствол вертикально, вверх, палец на спусковом крючке.
— Быстро! Кому говорят! Ноги расставить…
Таксисты подали пример первыми. За ними подняли руки остальные. Тут произошла заминка. Уголовного вида бык неожиданно бросился в просвет между ментами. Контора не успела среагировать. Бык убежал бы, если бы не старший из ментов. Он выбросил ногу — бык с ходу грохнулся ни асфальт. Тотчас сверху на него навалились менты. Ошмонали. На свет появился маленький вороненый револьвер.
— А это откуда у тебя?
— Не знаю. Не мой…
— В машину! — приказал старший. — Сразу в наручники! И смотреть в оба!