Бронированные жилеты. Точку ставит пуля. Жалость унижает ментов
Шрифт:
Фарук легко лавировал среди пассажиров. Обзор постепенно расширялся. Впереди показались лимузины. Обе машины были уже на ходу. Второй сотрудник Управления охраны сопровождал в толпе обоих Боссов — респектабельных, в строгих костюмах, с вывязанными аккуратно галстуками. Голубоглазый взглянул украдкой: вблизи лицо Первого Босса выглядело постаревшим и удрученным. Теперь Фарук и Андижанец двигались поперек толпы в направлении площади трех вокзалов. Положение для Андижанца постепенно прояснилось: Голубоглазый пас молодого парня в джинсовой паре с кейсом.
— Кто это?
—
Дальше двигались «вилкой» — трезубцем с Пай–Паем в середине. Парень шел быстро. Они прошли уже достаточно большое расстояние.
Недалеко от Красносельской Пай–Пай неожиданно свернул в переулок к домам, юркнул под арку. Тут и пригодился Андижанец, которого Пай–Пай нигде не мог видеть. Андижанец первым вошел в проходник. Впереди оказался еще переулок — пустынный, с невывезенными мусоросборниками, с досками на заколоченных дверях домов. У тротуара виднелось припаркованное такси и еще иномарка–пикап. Рядом стояло несколько мужчин. Они обернулись. У Андижанца потемнело в глазах. От иномарки отделился молодой, стремительный, с впалыми щеками, в кожаной куртке, сделал несколько шагов навстречу Пай–Паю. Они обнялись. Это был старший опергруппы конторы, задерживавшей их вечером накануне с платками в переулке у Даниловского кладбища. Сбоку возвышался знакомый здоровяк–мент. Таксист–водитель — рыхлый, с залысиной со лба — что–то поправлял в капоте. Андижанца не заметили. Он круто повернул назад, навстречу Голубоглазому.
— Мне дальше нельзя! — От неожиданности у него перехватило голос. — Я их знаю. Там вчерашний таксист, который привозил Хабиби. И с ним менты, которые нас брали… — Андижанец уже сворачивал назад, под арку. — Я буду ждать на углу…
После разговора с заместителем министра генерал Скубилин погнал с ходу на Павелецкий вокзал. «Главное — не дать выскочить из столицы!» Надежда была на линейный отдел транспортной милиции, прикрывавший столицу с юго–запада. Выходцы из Азиатского региона давно уже предпочитали пользоваться им, а не Казанским, где концентрация милиции и жулья на квадратный метр достигла критической отметки.
«На Астрахань. Перед Каспием свернуть на восток! И вот она, Центральная Азия! Даже короче! Тут мы его и должны взять…»
Начальник управления нервничал. Сложность заключалась в малом.
Генерал Скубилин и начальник линейного отдела, бывший его протеже — Картузов, неожиданно оказались по разные стороны министерских баррикад. Новые друзья Картузова как раз и вели прицельный огонь по Жернакову, добились решения коллегии, ставившего заместителя министра не у дел.
«Вкалывать придется в двух направлениях… Капкан на Голубоглазого и сетку — на похищенные к с и в ы…» Подъезжая к Павелецкому, Скубилин уже знал, кого куда направить — у него имелись верные люди и испытанные способы воздействия.
— Приехали, товарищ генерал…
— Давай прямо к дежурке!
Шофер прервал мысль, прибавив злости.
— Бардак! Мышей не ловите! — Начальник управления ворвался в линейный отдел как смерч. — Картузова немедленно сюда по рации! Заместителя Омельчука ко мне! В класс службы! Срочно! Засекай время!
Заместитель подполковник Омельчук — осанистый, ладный, в пыльной, давно не чищенной форме — вломился уже минуты через три.
— Разрешите, товарищ генерал?
Скубилин, как тигр, ходил взад–вперед по учебному классу, где проводились обычно инструктажи милицейских нарядов.
— Заходи, заходи!..
— Здравия желаю!
Заместитель Картузова в свое время сразу и безоговорочно принял сторону начальника управления. Теперь пожинал плоды собственной дальновидности.
— Трудишься? — Скубилин поднял руку.
— Стараемся вовсю, Василий Логвинович! — Был он не прост: без поддержки, полагаясь ла себя одного, поднялся от постового милиционера до зама крупного линейного отдела. — Да кто оценит?
— Садись, подполковник. Я тебя ценю. Тебе мало?
— За это спасибо, товарищ генерал.
Омельчук присел. Осторожно, как на хрустальную вазу. Веса в нем было предостаточно.
Скубилин прошелся по классу. Времени для дипломатии не было — сразу взял быка за рога.
— Ты руководителя патрульно–постовой службы знаешь? Своего непосредственного начальника?
— В управлении? — Омельчук не сразу понял. — Знаю!
— На днях уходит… На заслуженный отдых!
У Омельчука сладко заныло в коленках.
— Смекнул, подполковник?
— Товарищ генерал!.. Но как? Без протекции… У меня ведь никого, кроме вас! — Он хотел подняться, но Скубилин остановил.
— Сиди! Я скажу, что делать… — Он подошел к двери, открыл — из коридора их никто не подслушивал, — снова захлопнул. — Ориентировку о розыске, которую сейчас передали… читал?
— Азиат с голубыми глазами?
Омельчук поднялся. Мятая, прослужившая не один срок форма на нем расправилась, готовая треснуть. «На форме экономишь, — подумал Скубилин. — Как получил майором, так и носишь. Только погоны поменял!»
Вслух заметил:
— Он самый! Голубоглазый… Дело серьезное.
Омельчук молча ждал продолжения.
— Полетишь в командировку. Прямо сейчас…
Это было как снег на голову.
— Вроде как проверяющий министерства по жалобам и заявлениям.
Заместитель Картузова шевельнулся:
— А предписание?
— У тебя будет бумага, подписанная заместителем министра генералом Жернаковым. Кроме того, туда позвонят! — Скубилин поманил его пальцем, зашептал, как перед тем Жернаков, в самое ухо. — Украдены документы. Азиат этот… Преступник… Наверняка их выбросил. Ты их найдешь!
— Понял!
— Все там потрясешь! Документы должны попасть сюда только через тебя! Ни в чьих руках не побывать! В милиции, если они там, все изымешь — первичные рапорта, черновики. Чтоб нигде ничего! Ни фамилии, ни адреса… Если там их нет — пройдешь перегоны. Лично переговоришь с каждым железнодорожником… Каждый сантиметр проползешь. Осмотришь. — Скубилин притянул его за китель, не давая шевельнуться. — Привезешь документы — получишь должность и папаху. Срок звания у тебя когда выходит?
— Вышел уже! Перехаживаю в подполковниках!