Бронированные жилеты. Точку ставит пуля. Жалость унижает ментов

Словин Леонид Семенович

— Вот видишь!

Омельчук наконец смог шевельнуться. Мятые форменные брюки на толстых ляжках напряглись.

— Домой надо? — Скубилин отпустил его. — Собраться? Жену предупредить?

Омельчук не поддался на провокацию.

— Ничего не требуется, Василий Логвинович. Сразу еду. Но вы не сказали, какие документы? Что искать?

— Искать–то? — Обманную приветливость со Скубилина как ветром сдуло. — В свой срок, подполковник! Сейчас тебе выписывают проездные. Берут билет. Полетишь от меня! — Он снова ненадолго

потеплел. — Тогда я тебя конкретно проинструктирую. И знать, куда улетел и зачем, будем мы двое! Ты и я! Ни твои хлопцы, ни сваты, ни семья! Никто. Договорились?

— Будет как вы сказали, товарищ генерал.

— Молодец. Теперь вижу: ты понял! Сейчас езжай за предписанием. Оно в приемной. И сразу ко мне. Я скоро буду!

Омельчук уже уходил, когда генерал приказал:

— Там Картузов в дежурке! Скажи, чтоб сюда шел! Как он тут?

— Как всегда… — Омельчук знал, что от него ждет Скубилин. — Только бы сачкануть. Чуть что — «заболел»! Сегодня тоже жаловался: «простыл»!

— Я его просифоню лучше всех докторов! Век будет помнить. Все! Иди, подполковник!

Картузов, обтекаемый, круглый — чисто перекачанный баллон, появился точно из–под земли:

— Спрашивали, товарищ генерал?

Скубилин не дал ему доложить:

— Веди по постам! Показывай! Я вам, разгильдяям, покажу легкую жизнь!

Не оглядываясь, быстро пошел к дверям. Все в нем кипело. «Перевертыш! Недавно еще верил в Картузова, как в самого себя! Бывший личный мой шофер! Ленку–дочку вместе возили по утрам — сначала в школу, потом в институт! Член семьи!.. Теперь правая рука моего врага! Сразу переметнулся, сволочь, как почувствовал, что замминистра Жернаков, а значит, и Скубилин теряют силу!»

— Почему бардак, Картузов? Почему людей распустил?

Почти бегом выскочили на перрон.

— Ночью смены не проверяются! Милиционеры пьют…

Пассажиры оборачивались: крутоголовый гренадерского вида штатский, изрыгающий нецензурщину, и рядом полный коротышка в милицейской форме. Нагнав страху, Скубилин неожиданно переменял тон.

— Голубоглазый этот… Информация попала непосредственно к министру. Не задержим — головы полетят!

— Понял!

За годы ежедневного общения Картузов хорошо изучил характер шефа — не поверил ни одному его слову.

Скубилин это тотчас почувствовал:

— Ты мне брось — «понял»! Твое «понял» с комариную залупу… — Генерал был известен как матерщинник. — Ее и не видно! Разве что под микроскопом…

— Уж и впрямь с комариную! — Картузов притворно заржал. Он держался, словно между ними ничего не произошло. Играл давешнюю роль доверенного лица — личного шофера, друга семьи.

Скубилин пропустил реплику мимо ушей.

— У преступника билет через Москву! Он обязательно засветится… Заставь народ искать! Начальника розыска что–то не вижу!

— Игумнов? Кто–то умер у него. Я уже дал команду: с кладбища чтоб прямо сюда.

— Пусть занимается!..

— А может, Омельчука запрячь? — Теперь, когда его заместитель открыто принял сторону Скубилина, он при каждом удобном случае пел ему дифирамбы — старался подставить. — Хватка у Омельчука — дай Бог!

— Омельчука не трожь! Пусть налаживает профилактическую работу с железнодорожниками… За это тоже спрашивают!

— Это точно! — Картузова насторожило явное вранье насчет профилактической работы, но он и вида не подал. — Тут вы правы! На все сто процентов!

«Откуда же ветер дует?!» Велась какая–то игра, Картузов хорошо ее чувствовал.

«Мало ли особо опасных преступников… А ты примчался! Самолично!»

— Дневная смена собрана! — напомнил.

Они повернули к отделу.

— Ориентировку о Голубоглазом размножить. Раздать активной общественности. Кладовщикам, носильщикам…

— Понял, Василий Логвинович!

Они уже входили в отдел. Несколько милиционеров, прибывших на инструктаж, остановились, пропуская начальство. Скубилин не преминул порисоваться:

— Орлы у тебя! Я с ними бы горы свернул!

— Не жалуюсь! — Картузов и тут нашелся. — Потому и первые по управлению! И знамя в честь съезда!

— Раньше были! — Скубилин будто не замечал нацеленных на него со всех сторон внимательных глаз. — Знаешь что, Картузов? Развод я проведу сам. А ты… Пройди по залам! Привыкай ножками работать! Вдруг пригодится!

Запасной вариант Андижанца и Уби — приобретение платков через директора ресторана на Павелецком вокзале — был запущен, не откладывая. С учетом закупленного ранее купе в ночном поезде на Бухару. Звонок застал руководящее лицо на месте.

— Сейчас…

Секретарь директора — фигуристая, в узкой юбке, в высоких — выше колен — сапогах, — открыла дверь в кабинет, застыла картинно.

— Вас по городскому…

— Если из треста, меня нет!

Директор досадливо взглянул по углам. Кабинет был маленький, с небольшим окном, укрытым шторой.

— Всегда они находят, когда человек работает!

— Тут другое. По личному вопросу.

Директор снял трубку:

— Я слушаю. Кто это?

— Это директор ресторана?

— Он самый.

— Здравствуйте…. Я из Андижана! — Звонивший сделал паузу, давая собраться с мыслями.

— Так… — Тон был выжидательный…

— По поводу товара! Вам обо мне говорили.

— А точнее…

— Насчет импортных платков! — Было неосторожным впрямую называть ассортимент, но другого Андижанцу не оставалось. — Я готов к вам подъехать.

Голос в трубке был незнакомый. Директор ресторана был уверен в том, что слышит его впервые. Как и насчет платков.

— Вспомнили? — спросил звонивший. Директор так ничего и не вспомнил, но четко осознал, что следует делать.