Брюхошлеп
Шрифт:
— Параноидальная идея.
— Для брюхошлепа — да. Дружище, ты живешь на планете, приспособленной к тебе настолько, что ты считаешь вселенную уютной, как раковина улитки. Твой дом — это планета, где жители воруют друг у друга кошельки и гоняют по раздолбанному шоссе на допотопных машинах, чтобы восполнить недостаток адреналина в крови. Но я зачастую получал солидную порцию этого вещества безо всяких усилий с моей стороны — вспомни хотя бы приключение с нейтронной звездой! Я не хвастаюсь, а просто хочу тебе напомнить,
— Так ты считаешь, что все брюхошлепы — тепличные цветочки и дураки?
— Нет, Медведь. Просто им недостает параноидальных настроений. Короче, я приземлюсь, если только ты мне объяснишь, почему наш корпус рассыпался в пыль.
Медведь скрестил на груди руки и уставился в пустоту. Я ждал.
— Мы сумеем добраться до дома? — наконец спросил он.
— Не знаю. Гиперскоростной двигатель работает, гравитационный тормоз, когда потребуется, погасит скорость. Воздуха в баллонах завались, пищевой сироп тоже имеется. Теоретически сумеем.
— О’кей. Тогда поехали домой. Только учти, Би, если бы я был один, то обязательно приземлился бы — и черт с ним, с корпусом!
Не дожидаясь, пока Медведь передумает, я повернул. Не буду длинно расписывать тяготы и опасности обратного пути, скажу коротко: в конце концов я посадил-таки все, что осталось от нашего корабля, на самой ближней обитаемой планете — Джинксе.
За сутки до этого у нас с Медведем состоялся исторический разговор, который начал я:
— Медведь, из нашего лексикона пропало одно слово...
Он оторвал глаза от экрана читающего устройства. Без него мы точно не выдержали бы обратного перелета!
— Больше, чем одно, — ответил он. — Мы все время молчим.
— Нет, одно! Просто ты так боишься произнести это слово, что совсем ничего не говоришь.
— Что же это за слово?
— «Трус».
Медведь, нахмурившись, выключил читающий аппарат.
— Я не говорил этого, ты сам сказал, верно?
— Верно... Но ты так думал.
— Нет, я думал эвфемизмами вроде «излишняя осторожность» или «нежелание рисковать жизнью». Но раз уж об этом зашла речь, объясни, почему ты не захотел приземляться?
— Испугался.
Я подождал, пока он переварит мой ответ, и продолжал:
— Люди, которые меня учили, допускали, что в определенных обстоятельствах я могу испугаться. И при всем моем уважении к тебе, Медведь, хочу напомнить: меня готовили к космическим полетам серьезнее, чем тебя. Мне кажется, твое упорное желание приземлиться было скорее результатом невежества, чем храбрости.
— А мне кажется, что с нами ничего не случилось бы, если бы мы приземлились! Но, боюсь, мы никогда уже этого не узнаем — так что без толку спорить?
Весь остаток полета прошел в молчании.
Молчание висело меж нами и тогда, когда, опустившись на Джинкс (к
Только в двух шагах от кабины я все-таки заговорил:
— Куда теперь, Медведь?
— Я — в офис кукольников, на Джинксе еще существует такой. Получу у них деньги за корпус и куплю на компенсацию новый корабль. Если хочешь, могу подбросить тебя на Гудвилл или еще куда-нибудь...
— А ты-то сам куда?
— Полечу обратно к Секрету.
Я ожидал такого ответа и ничуть ему не удивился. Иногда я бываю неплохим пророком, но радости при этом, как правило, не испытываю.
— Понятно... А я для этого полета тебе не нужен?
— При всем моем уважении к тебе, Би, — нет. На сей раз я намерен приземлиться, что бы там ни случилось с корпусом. Ты ведь будешь чувствовать себя идиотом, если погибнешь при этом, верно?
— Из-за твоей дурацкой планеты я пережил такое, что буду чувствовать себя полным идиотом, если ты покоришь ее без меня.
У Медведя был очень несчастный вид! Он набрал в легкие воздуха, собираясь ответить, что ему не нужен такой трусливый напарник, как разбейнос Беовульф Шеффер... Это был один из тех редких случаев, когда я перебил собеседника вовремя.
— Подожди, ничего сейчас не говори! Давай сначала навестим бывших хозяев «Дженерал Продактс», а после все обсудим, идет?
Медведь кивнул, с облегчением откладывая неприятный разговор. Все свои неизрасходованные эмоции он выплеснул в офисе кукольников, едва переступив через порог:
— У меня испарился корпус вашего производства! Это черт знает что такое!
— Прошу прощения? — приятным контральто удивился кукольник, в кабинет которого мы ворвались.
— Меня зовут Грегори Пелтон. Двенадцать лет назад я купил у «Дженерал Продактс» корпус модели номер два. И вот — он разрушился, испарился, исчез!.. С кем я могу обсудить размер компенсации? Если хотите, можете осмотреть то, что осталось от моего корабля, его остатки покоятся сейчас на космодроме Джерси, блок «а»!
Две питоньи головы долгое время тупо смотрели на нас.
— Сделайте милость, расскажите о случившемся подробнее, — в конце концов взмолился кукольник.
Медведь сделал милость. Он говорил с жаром, используя образные выражения, и я получил огромное удовольствие, слушая его. Кукольник, пока мой компаньон изливал на него свое красноречие, успел связаться с портом Джерси и рассмотреть в деталях скелет «МБП». Когда Медведь умолк, кукольник учащенно моргал.
— Все это очень серьезно, — дрожащим голосом проговорил он. — Я не пытаюсь оправдываться, но поймите — это вполне естественная ошибка. Мы никак не могли предположить, что в Галактике имеется антиматерия, тем более в таком количестве!