Будь моей парой
Шрифт:
И вся она, как кусочек живого беспокойного пламени. Дженни-огонек - всегда готова вспыхнуть от ярости или страсти.
Он помотал головой, сам себе поражаясь - откуда такие мысли? Что за неуместные приступы лирики?
Демон отошел от кровати, ступая бесшумно по пушистому ковру, добрался до двери. Осторожно, чтобы не потревожить сон спящей девушки, приоткрыл створку и скользнул внутрь.
Свет Раум включать не стал. Демоны видят в темноте куда лучше людей - падавших сквозь стекло лучей ему хватило бы, вздумай он почитать или заняться начертательной артефакторикой. Демон
Что за хрень с ним происходит?
Откуда эта щенячья радость от чужих эмоций? Почему при взгляде на рыжую волчицу он глупеет, теряет себя и готов уступать снова и снова, лишь бы ей было хорошо? Лишь бы снова увидеть искреннюю улыбку, а не обиженную гримасу или гневно суженные глаза.
Взять хотя бы этот минет. Наверное, не сотый и даже не тысячный в его жизни. Ему отсасывали в машине, и в туалетах, под столом и в гостиничных номерах. Неумехи и профессионалки экстра-класса. Но удовольствие, которое он сегодня получил от прикосновений ее нежного верткого язычка, от смелых, но не особо искусных ласк, от ее возбуждения, любопытства, искреннего желания доставить ему радость не шло ни в какое сравнение со всем прошлым опытом. Как будто Рауму снова тринадцать, и это его первая женщина, которая раскрывает для него радости плотской любви.
"Резонанс" - кажется, так называлось это в древних трактатах. Когда эмоции донора не только сильны, но и попадают в камертон ментальной частоте реципиента. Безмерно изысканное лакомство, встретить настолько подходящего тебе донора считалось большой удачей...
Нет, не то. Потому что далеко не все эмоции Дженни отзывались в нем кипучим восторгом. Рядом с рыжей волчицей Раум становился долбанным гурманом. Рядом с ней ему вдруг совершенно разонравился вкус унижения и стыда. И даже ощущение власти над партнершей потеряло привычную прелесть, перестало быть значимым.
Зато с какого-то перепуга прорезалось желание позаботиться. И, стыдно сказать, нежность...
Дженни странная. Непохожая ни на одну из женщин, с которыми он привык иметь дело. Открытая, гордая, резкая, вспыльчивая. Ее эмоции, как чистый и бурный поток, стихия, которой Дженни-огонек отдается целиком. Ее "да" - обжигающий грог, глоток горячего глинтвейна в морозный вечер. Ее "нет"...
С "нет" все сложнее.
Он никогда не видел, чтобы женщина настолько хотела его, так реагировала на его ласки - самозабвенно, искренне, до конца. Это льстило. Слов нет, как льстило и хотелось сделать ей приятно. Делать ей приятно снова и снова, чтобы снова попробовать на вкус ее радость, наслаждение, смущение и благодарность. Настоящие, чистые, без гнилостного привкуса вины или корысти, стыда или ненависти к себе.
Но стоило подобраться к проведенной девчонкой границе, как в спектре ее эмоций наравне с желанием вспыхивало яростное, непримиримое "нет". И Раум мог бы пойти до конца, проверить, что скрывается за этим "нет".
Мог, но не шел. Потому что боялся оттолкнуть ее, обидеть. Боялся, что Дженни-огонек погаснет для него.
С Дженни ему есть чего терять. И от этого особенно горько, потому что потери неизбежны. Демон затянулся, чувствуя, как ароматный дым заполняет легкие. Хреново... да, все это очень хреново.
Потому что это не навсегда. И даже не надолго - полгода, год. А потом все, пустота. Отгоревшая свеча, потухшее пламя в его руках. Равнодушное: "Как прикажете" и затянутая серым туманом аура. Снова тошнотворный и грубый вкус человеческих эмоций.
Еще и перспектива брака с Шеризой маячит где-то на горизонте. Лично Раум, если бы и женился на ком-нибудь, то на Дженни. Проклятье, да он и женился бы на ней - неважно анхелос она или не анхелос, и что скажет отец по поводу подобного союза!
Если бы только она осталась такой навсегда. Такой упрямой, вспыльчивой, искренней, щедрой, настоящей. При мысли о том, что однажды и совсем скоро Раум лишится ее, накатывает тоска почище зубной боли. И очень хочется избить кого-нибудь до полусмерти.
Скрипнувшая за спиной дверь оторвала его от мрачных мыслей.
– Ты здесь?
Босые ноги прошлепали по полу. Она подошла ближе и встала - обнаженная, прикрытая только гривой собственных волос, и демон снова против воли залюбовался. Хороша - глаз не отвести. И плевать, что строгий ценитель не назовет рыжую идеальной красавицей. В гробу Раум видел всех ценителей вместе с их мнением.
– Ага. Чего не спишь?
– Я проснулась, а тебя нет...
– Захотелось покурить.
Взгляд демона скользнул по шее и груди, где темнели свежие засосы, который он наставил этим вечером, и Раум снова почувствовал отголосок возбуждения. Ему нравилось думать, что рыжая принадлежит ему, пусть даже это иллюзия.
– Иди ко мне, - позвал он, и девушка охотно устроилась у него на коленях.
– Дым не мешает?
– Нет, он вкусный - вишней пахнет, - в ее голосе, как и в ауре зазвучала улыбка. Добрая и теплая, с легким привкусом нежности.
– Ты поэтому ушел? Чтобы не мешать мне дымом?
– И поэтому тоже. Не хотел будить тебя, маленькая.
Раум положил руки ей на талию, прижал - бережно и жадно, остро осознавая ее уникальность и хрупкость. Как долго она сможет быть с ним такой?
И что он будет делать, когда ее не станет?
Эти мысли заставили его сильнее стиснуть объятия и девушка жалобно вскрикнула:
– Мне больно!
– Прости...
– покаянно пробормотал он, зарываясь лицом в ее волосы.
– Не рассчитал, маленькая.
В душе вспыхнула злость - непонятно на кого. На себя, наверное. Надо что-то предпринять, иначе эти мысли просто сведут его с ума.
– Не планируй ничего на выходные, - не терпящим возражений тоном приказал Раум.
– Мы поедем в клинику.
***
При виде доктора Мактулла Дженни против воли побледнела. Она открыла было рот, но тут же захлопнула его, вспомнив о присутствии Раума. Девушка покосилась на демона, снова перевела взгляд на целителя и скорчила умоляющую рожицу, в надежде, что оборотень верно истолкует эту пантомиму.
Похоже, целитель понял все правильно, потому что не выказал даже удивления от того, что Дженни появилась в сопровождении демона. Только вежливо улыбнулся.