Будем жить
Шрифт:
– Валя, Ростик! Скорее собирайтесь! Ваша мама сказала к ней на работу идти! Быстро! Собирайте вещи!
Вид у неё был встревоженный, и голос звучал так, что до сих пор его слышу.
Мы с Ростиком сразу схватили игрушки. У меня была куколка гуттаперчевая, негритёнок Юрка, пионер в синеньких штанишках и в белой в синюю полоску рубашечке. Куда я без него? Ведь мы с ним неразлучные. А у Ростика было ружьё. Но Маша строго сказала:
–Игрушки не берем! Только теплые вещи.
Немного подумав, мы решили вот что:
–Давай-ка, Ростик, оставим наши игрушки дом охранять.
Он
–Ну Юрка,-говорю я негритенку строго.– Охраняй наш дом, чтобы фашистские звери не забежали и не сделали ничего плохого.
И Юрка будто бы понял меня, встал ровно и глазами моргнул.
А Ростик громко скомандовал:
–Служить трудовому народу!
Маша начала ругать нас:
– Ну что вы так долго возитесь? Быстрее!
Мы быстро оделись, взяли с собой немного вещей и пошли к двери. Оглянувшись, я посмотрела на Юрку в последний раз.
–Не бойся! Мы скоро вернёмся!
И он понял, не испугался! Храбрый! Весь в меня!
Так мы покинули свой дом, и как оказалось, навсегда.
2.
Мы быстро вышли на улицу, и я в последний раз оглянулась, чтобы посмотреть на наш дом. Какое-то смутное предчувствие охватило меня. Маша поторапливала:
–Валя, милая! Давай быстрее! Мама ругаться будет.
Мы отошли от дома совсем недалеко, когда в небе раздался страшный гул и появились самолеты. Они напоминали огромных серых птиц, но птицы эти несли смерть и разруху. Громко завыли сирены. Люди, которые были на улице, кинулись в укрытия.
–Ложись!– закричала Маша.
И вдруг совсем близко от нас прогремел взрыв. Мы упали на мостовую, закрыв голову руками. Сердце бешено колотилось, в ушах звенело. Когда дым немного рассеялся, я открыла глаза и увидела наш дом. Точнее то, что от него осталось. На месте, где еще несколько минут назад стоял наш дом, горели и дымились развалины.
–Мой Юрка!
– закричала я, поднялась и пошла назад.
–Валя! Ты куда? Стой! Валя!
Я шла спасать своего дорогого Юрку, слёзы душили меня. Маша догнала меня и прижала к себе.
–Валюша! Ну, куда ты? Нельзя туда, пойми.
–Мой Юрка!
– рыдала я.
Маша наклонилась ко мне, посмотрела серьёзно так и сказала:
–Пойдём, ничего не поделаешь, Валюша, пойдём. Нас мама ждёт.
Она тянула меня за руку, прочь от этого места. А я всё шла и думала про своего Юрку и про то, что я не сберегла его. Мы уходили всё дальше и дальше от дома. Все были очень расстроены.
–Маша, а где мы теперь жить будем? – тихо спросил Ростик.
Маша помолчала, задумавшись. Что она могла ответить? Она и сама была растеряна.
Помолчав, она тихо сказала:
–Ваша мама что-нибудь придумает, обязательно.
Вскоре мы подошли к остановке, где нужно было ждать маму. Через некоторое время её трамвай подъехал.
3.
Мама вышла из вагона и сказала встревоженно.
–Дети, пришло предупреждение, что фашисты могут захватить наш район. Оборону прорвали. Нужно уезжать!
–Мама, наш дом
Мама на мгновение опешила:
– О, господи! Как же теперь?
Она стояла растерянная, видимо, что-то решая.
–Ну, ладно, совсем нет времени. Некогда. Поехали. Спасибо тебе, Маша! Прощай.
Мы быстро простились с Машей и сели в трамвай, в котором было много рабочих, ехавших на смену в сторону Сосновой поляны.
Мы с Ростиком любили ездить на трамвае. Как всегда, мы протиснулись к окну и стали смотреть на проплывающие мимо дома и людей. Мы любили свой город. До войны он был очень красивый: множество дворцов и музеев, купола храмов, набережная Невы и мосты. Сейчас наш Ленинград выглядел совсем по- другому: разрушенные взрывами дома и мостовые, заклеенные крест- накрест окна, памятники, обшитые досками, военные на улицах и повсюду пушки. В общем, город представлял собой печальное зрелище. Когда наш трамвай подъехал к Сосновой поляне, внезапно раздались выстрелы. Мама сразу же остановила трамвай.
Кто-то закричал:
–Ложись!!!
Ростик схватил меня за плечо и потянул вниз.
–Скорее, к выходу,-говорил он и толкал меня вперед.
Мы пригнулись и торопливо, полусогнувшись, пробирались к выходу. Вдруг я потеряла его руку и испугалась.
–Ростик! –крикнула я.
Я почувствовала, как чья-то рука обхватила меня сзади и стала подталкивать к выходу. Это была мама.
–Валюша! Не бойся! – говорила она. – А где Ростик? Найди Ростика!
Я стала глазами искать его в толпе.
– Мама, мама! Я тут! – отозвался Ростик.
4.
Оглушенные стрельбой, испуганные до смерти, мы выскочили из трамвая и побежали в ближайшие кусты. Стрельба слышалась отовсюду. Мы бежали по канавке, вдоль Батистова канала, в сторону рыбачьих домиков.
Видно было, что здесь уже прошёл бой. Вдруг мы заметили солдатика возле пулемёта. Он лежал неподвижно, открыв глаза. Его взгляд застыл. И только небо отражалось в голубых глазах. На груди было большое пятно крови. Я вскрикнула, мама жестом показала мне, что надо тихо. И мы побежали дальше. На пути нам то и дело встречались убитые солдатики. Один так и замер, с гранатой в руке. Сколько их было, я сейчас и не вспомню. Мы всё бежали и бежали, пока совсем не выбились из сил. Присели под каким-то кустом, передохнули и снова побежали. Выстрелы не смолкали, они звучали то близко, то вдалеке. Страх гнал нас в сторону рыбачьих домиков на берегу Батистова канала. Эти домики были похожи на небольшие сарайчики, в которых хранили сети и другое снаряжение для рыбалки. Наконец-то мы добрались до нашего домика.
–Заходите скорее!
– торопила мама.
Мы быстро зашли внутрь и упали кто куда. Внутри было темно и сыро. Пахло не очень хорошо. Но нам было не до этого. Ноги сильно устали. Все тяжело дышали и были уставшие от быстрой ходьбы и переживаний этого дня.
–Переждём здесь.
– негромко сказала мама. – Нужно сидеть очень тихо. Чтобы нас не заметили.
Вдруг из тёмного угла послышался шорох. Мы подскочили испуганно. Наши глаза еще не привыкли к темноте, но было видно, что в углу кто-то есть.