Будешь моей, детка
Шрифт:
Тимур набирает чей-то номер и, чуть нахмурив темные брови, ждет ответа.
— Добрый вечер, Игорь Валентинович, — говорит он наконец. — Прикройте меня, а? Да не, не бухал. Просто надо было девчонку одну забрать из не самого приятного места. Машину на камерах вроде не светил, но лицо мое точно есть. Да какой там ущерб! Дверь им выломал и охраннику разок двинул. Ага. Да. Да, конечно. Спасибо.
Тимур кладет трубку, а меня мучает любопытство.
— Кому ты звонил? — не выдержав, спрашиваю я.
— Начальнику папиной службы безопасности.
—
— Хер знает. Но скорее всего нет.
— Хорошо.
В машине повисает тишина.
— Как ты вообще? — грубовато спрашивает Тимур. — Ничего не болит?
Я задумываюсь и прислушиваюсь к себе.
— Ноги болят, — говорю я.
— Ноги? Тебя... держали? Били? — сквозь зубы спрашивает он, и в его голосе звенит такая дикая ярость, что даже я пугаюсь.
— Нет, — бормочу я. — Просто… вот.
И показываю ему свои ступни. Тонкие прозрачные колготки на них превратились в лохмотья, а кожа содрана и кровоточит от жесткого асфальта.
— Пиздец, — ругается он. — А обувь где? Я даже не заметил, что ты босиком.
— У меня туфли на каблуке были, а они громко стучали, — почему-то оправдываюсь я. — Пришлось снять.
— Пиздец, — снова говорит Тимур и трет лоб, точно о чем-то раздумывая. — Ну поехали это все лечить, чё. Какой, блядь, у нас выход?
— Я могу домой поехать, — робко предлагаю я, с ужасом думая о том, как появлюсь в таком виде на пороге родительской квартиры. — Чтобы тебе не возиться со мной. Ты и так уже…
— Помолчи, детка, — устало говорит Тимур. — Вот просто, блядь, помолчи. Мы едем туда, куда я скажу. И это не обсуждается.
У меня нет сил возмущаться, поэтому я киваю. И даже испытываю странное облегчение, что он все решил за меня.
Пока мы едем, мне звонит Рита. И это пугает меня до такой степени, что Соболевский забирает у меня из рук мобильник и сам разговаривает с ней. Разговаривает жестко, быстро и очень грубо. Кажется, даже чем-то угрожает.
— Расслабься, эта тварина тебя больше не побеспокоит, — говорит он, когда заканчивает разговор.
— Спасибо, — пылко говорю я, а потом вдруг до меня доходит. — У нее же мои вещи. Сумка, куртка, одежда…
— Там что-то ценное?
— Ну… две тысячи рублей. И проездной в сумке.
— Забей.
И я снова послушно киваю. Кладу голову на спинку кресла и устало прикрываю глаза. Я жива, я относительно здорова, а с Тимуром разберемся потом.
Я не верю, что он не захочет никакой платы за свою помощь. Он же сам мне говорил, что за все надо платить.
Глава 11. Договор
Сначала мы заезжаем в какую-то клинику, где мне промывают мелкие ранки на ногах, мажут их мазью и дают какие-то больничные одноразовые тапочки, чтобы я не шла босиком. Но Соболевский все равно не дает мне идти самой: и в больницу, и обратно до машины я перемещаюсь у него на руках. И это было бы даже романтично, если бы не мрачное
Из больницы мы едем дальше. Я почему-то была уверена, что Соболевский повезет меня к себе, но вместо этого мы оказываемся в дорогом холле отеля, где ненавязчиво дружелюбная девушка на ресепшен выдает нам две карточки от номера.
— Я могу вам чем-то еще помочь? — спрашивает она.
— Да, — Соболевский посылает ей обаятельную улыбку, и она тут же смущенно улыбается в ответ. — Ужин в номер, и вот на нее, — кивает в мою сторону, — комплект удобной одежды и обуви.
— Зачем? — тихо шиплю я. — С ума сошел?
— Планируешь так ходить? — поднимает он бровь и с ухмылкой оглядывает мое платье. — Тогда лучше сразу раздевайся догола. Будешь выглядеть приличнее, чем в этой тряпке.
Мне нечего ему ответить.
— Можно ваш размер? — вежливо спрашивает девушка.
— Да, конечно, — я сдаюсь и диктую ей свои параметры.
Тимур привычно подхватывает меня на руки, и я вижу полный зависти взгляд этой девушки. Она явно не понимает, за что мне перепало такое счастье, как Соболевский.
В номере он сгружает меня прямиком в ванну и командует:
— Мойся. Могу помочь, если надо.
— Нет! — я вспыхиваю от стыда.
— Как знаешь, — Тимур проходится по мне ленивым взглядом, потом отворачивается и уходит, закрыв за собой дверь.
Я с облегчением сдираю с себя одежду и включаю горячую, очень горячую воду. Хочется отмыться от этого ужасного клуба, хочется стереть с себя грязные липкие прикосновения чужих рук.
Я смываю косметику нашедшимся тут же лосьоном, мою голову и вообще оттираю себя до скрипа. И только потом понимаю, что переодеться мне, собственно не во что. К счастью, тут висит длинный махровый халат, в который я укутываюсь так, что видно только лицо и ступни ног. И осторожно выхожу.
— Ешь, — Тимур уже держит на коленях тарелку с огромным куском мяса и яркими овощами, и кивает мне на такую же тарелку, стоящую на столе. Пахнет ужасно вкусно, и я понимаю, что голодна.
— Ты уже второй раз меня кормишь за сегодня, — неловко говорю я.
— И что?
— Просто. Подумала вдруг.
— Ешь давай. Что тут думать.
Я послушно сажусь, стараясь придерживать рукой халат, чтобы он не слишком распахивался, и принимаюсь за вкуснейшее мясо и сочные овощи, политые таким ароматным маслом, что я съедаю их все до последнего кусочка.
— Наелась?
— Да, спасибо большое. Было очень вкусно.
— Успокоилась?
— Вроде бы.
— Вот и хорошо. Тогда давай поговорим, — Тимур подается вперед и взгляд его загорается злым огнем. — Какого хера ты творишь это все, детка? Куда ты, блядь, сунулась со своими, сука, наивными глазками и принципами хорошей девочки? То есть мне дать за деньги ты не можешь, а какому-то левому мужику — пожалуйста! Так, блядь, получается?