Будет больно, приятель!
Шрифт:
Пока они ехали по Москве, Даниил машинально фиксировал маршрут. С третьего кольца они свернули на Волгоградку, проехали МКАД и встали на Новорязанском шоссе. Стало очевидно, что они едут в Рязань. Было неясно, зачем. Но пропавший Седов, выставленная на Даниила прослушка, задержание рязанскими полицейскими, а главное, непонятное касание какого-то предмета пальцами правой руки оптимизма не добавляли.
«Думай, Даня, думай! Если это связано с исчезновением Седова, значит, причина – в «ЦРК». Это единственное, что меня с ним связывает. Видимо, правда, что крадут там серьезные деньги. И хотят замести следы. Или пугануть хотят ментами. Про меня им мог сам Седов сказать, могли в его планшете сообщения со сканами документов найти. А он с планшетом выходил или с телефоном? Надо было у жены его спросить. Тьфу, на хер надо было в Шерлок Холмса играть с документами этими?!» – начал Смирнов грызть себя. «Но почему менты? А если я их не испугаюсь? Почему просто бандитов не подослать? Видимо, боятся, что пропажа двух человек из одной системы вопросы вызовет. А так могут исчезновение Седова на меня повесить. К чему-то ведь они мои пальчики прикладывали?», – он продолжал лихорадочно перебирать версии происходящего.
Ничего определенного он не знал, но будучи сам выходцем из этой системы понимал, что менты явно реализовывали какой-то план. Тем временем они подъехали с старинному зданию отдела полиции. Уазик припарковался на служебной стоянке, и Даниила повели вовнутрь. Здание было позапрошлого века, с красивыми фасадами, обезображенными решетками на окнах первого этажа.
«ФСБ победило МЧС», – машинально подумал Даниил. В их райотделе решетки на окнах появлялись и исчезали в зависимости от проверяющих. Пожарники настаивали на их немедленном снятии, ФСБ – на установке в целях борьбы с терроризмом. И те, и другие писали предписания и обещали строго покарать. Полицейский тыловик ни с кем не спорил, а просто в канун очередной проверки либо ставил, либо снимал. Тут, похоже, готовились к проверке ФСБ, поэтому решетки стояли на своих местах.
Опера прошли типичную, как и везде в России, дежурку, провели карточкой по новенькому турникету и потащили Даниила на второй этаж. По дороге Кореньков заглянул в кабинет начальника уголовного розыска. Сквозь дверь Смирнов услышал: «Взяли убийцу. Как и предполагали, тот самый москвич. Дебил, даже пистолет не скинул».
Ответа Даниил не расслышал, так как Плахотнюк его уже протолкнул дальше по коридору. Там его завели в неприметный кабинет, заваленный бумагами, коробками с вещдоками и прочей ерундой, валяющейся по углам, как и везде в полиции. Опера усадили его на стул посреди кабинета и начали шептаться между собой. Плюгавый достал его телефон и начал колдовать с кодом. Смирнов внутри себя чертыхнулся, что повелся на новую фишку и активировал на своем айфоне функцию распознавания лица. Играть в героя и не выдавать код доступа к телефону с такой опцией не имело смысла. Можно было корчить рожи, высунуть язык, но айфон все равно его бы распознал. Так и случилось: плюгавый сел на стул и стал изучать содержимое смартфона.
По поведению Коренькова Даниил понял, что тот оформляет на него документы. Он и сам будучи полицейским, заполняя официальные документы, сверялся с образцами, чтобы потом не получить нагоняй от прокуратуры. Правда Смирнов делал это с помощью шаблонов, что существенно сокращало время, но тоже привносило дополнительные риски: иногда он начинал допрос условного Иванова, а в подлинности записанного расписывался условный Сидоров из прошлого шаблона. Рязанские полицейские работали по старинке и заполняли документ вручную.
– Сучара, у него все чаты настроены на самоудаление после нескольких часов. И Телеграм, и сигнал. В вотсапе только девки и мемасики, – доложил Плахотнюк.
– Хитрый сучонок. Таможенник! Они все, сука, хитрые. Коммерсы в погонах, мать их! – выругался Кореньков.
«Классовую ненависть ощущает», – машинально отметил Даниил. Примерно такие же чувства он сам испытывал к гаишникам. Да и таможенников он не особо любил, хоть вроде и был уже одним из них. Тут ему прилетело в ухо от плюгавого:
– Говори, зачем человека убил?
Даниил прекрасно понял свои перспективы. Его будут бить и довольно долго. Насколько сильно, зависело от договоренностей с местным изолятором временного содержания (ИВС), а также позиции начальства и прокуратуры. Сотрудникам ИВС не нужен задержанный с кучей травм, поэтому они вполне могли и провести освидетельствование. Тогда к операм бы появились вопросы. В его отделе позиция была четкой: «бейте кого и сколько хотите, но, если залетите, отмазывать вас не будем». Как было все устроено здесь, непонятно, но, как говорится, бери плохой конец – вытянешь хороший. Вариантов было несколько. Первый: уйти в несознанку. Плюсы: не надо думать; получай побои и молчи. Минусы: будет больно. Второй: поиграть с ментами в кошки-мышки. Бить тоже будут, но не сразу. Третий вариант – с требованием адвоката – годился только для детективов. Его размышления прервал стук в кабинет.
– Кореньков, Плахотнюк! Быстро форму надеть и в актовый зал. Нового начальника полиции привезли представлять. Через десять минут начало.
– Твою тюбетейку, – выругался Кореньков. – Вместо Суходольского который? Откуда хоть?
– Хер его знает, вроде с Урала, – ответил невидимый голос из коридора.
Ничуть не стесняясь Даниила, опера начали переодеваться из штатского в форму. Переодевшись, они скептически посмотрели на него и вполголоса начали советоваться.
– Вниз его отведем? – спросил Плахотнюк.
– Да ну нах, у меня бумаги не готовы, а там его просто так не примут. А мы так и не решили, – голос Коренькова понизился до неразборчивого.
Он подошел к Даниилу сзади, резко выдернул из-под него стул, так что Смирнов завалился вперед, больно ударившись лицом о пол. Опер подтащил его к батарее центрального отопления, прижал коленом к полу и расстегнул наручники с одной руки, потом завел цепь за трубу батареи и вновь сковал руки. Даниил не пытался сопротивляться, понимая, что из положения лежа ему ничего не сделать с двумя хоть и не особо крепкими, но стоящими на ногах операми.
Полицейские вышли из кабинета, закрыв за собой дверь на ключ. Смирнов первый раз в жизни порадовался несовершенству информационных технологий правоохранительной системы. Очевидно, если опера и заказали на него справку, она еще не была готова. Иначе ни один мент в здравом уме не оставил бы своего бывшего коллегу в наручниках БРС-2 одного в офисе. Смирнову приходилось оставлять задержанных в кабинете, но для этих целей у него был неведомо кем ввернутый в стену под самым потолком крюк, на который он и цеплял наручники задержанных.
Даниил ни секунды не раздумывал над своими действиями. Явно живым из этой передряги его не собирались выпускать. Фраза про не скинутый пистолет, сказанная начальнику отдела, вопрос «зачем человека убил», а самое главное – металлический предмет, к которому прижимали его пальцы, не давала надежд на честное разбирательство. Через пять секунд после ухода полицейских Даниил уже сидел, спустя пятнадцать подтащил ногой пачку документов, соединенных канцелярской скрепкой, через минуту он ее разогнул, зубами загнул кончик длиной в пару миллиметров от края и начал колдовать с замком. Сначала пришлось помучаться с фиксатором, потом взяться за сам замок, но за пятнадцать минут Даниил справился. Он забрал со стола свой телефон и документы, после чего огляделся. Окно было без решеток и выходило во двор. То есть можно было, не привлекая внимания, вылезти.