Будни рэкетиров или Кристина
Шрифт:
Протасов, несколько оторопев, согласился.
Вовчик, там в багажнике жрачка. Вся в полиэтилене, как у белых людей. Из супермаркета. Тащи, короче, в хату.
Кроме машины, Валера выцыганил у запасливого Эдика триста долларов в долг и кое-что уже истратил. Причем, если машину Эдик одолжил на три дня, то с деньгами в душе попрощался.
За ужином, прошедшим так тепло, словно за столом сидела одна дружная семья: папа, мама, дети и дорогой их сердцу кузен, Протасов сделал Ирине предложение. Они только приступили к десерту:
Слышь, кума. Тут такое дело.
Боксом? – испугалась Ирина, готовая сказать «Нет, нет и нет!». Бокс у Иры вызывал отвращение. В селе мужикам частенько доводилось биться, мордобоем крестьян не удивишь, но чтобы за деньги и при скоплении народа? «Один другого лупцует, и это еще спортом называется?»
Нет, – важно сказал Протасов. – Академической греблей, если ты в курсе.
Ирина имела весьма отдаленное представление об этом виде спорта, но слово «академическая» ей пришлось по душе.
Целый день на воздухе, е-мое, – Протасов пошел загибать пальцы, – тренировки, талоны в столовку на Подоле (тут Протасов переборщил, талоны в столовую на Набережно-Крещатицкой выдавались в его юности, канувшей в лету вместе с СССР). Сборы в Украинке, там, а то и в Крыму. Потом сборная. Заграница. В институт физкультуры, опять же, зачислим. Поняла? Подальше, понимаешь, от наркоманов там, и шпаны разной.
Ирина даже растерялась, с непривычки, куда это Валерия понесло? Что за приступ альтруизма, а может быть, даже и припадок?
Но, потом она припомнила его обещание: «Приподнявшись, немного подсобить старшей дочурке…» и подумала: «Чем черт не шутит. А вдруг Валерий тогда не врал, а сейчас от слов перешел к делу?» Стремление держать Игорешку подальше от местных, из которых мало кто закончил хорошим, сыграло главную роль. Чем лучше оградить ребенка от такого повсеместного по нынешним временам зла, как наркотики и детская преступность, если ни спортом? И Ирина дала добро. На том они и порешили.
Когда Земы остались вдвоем, Волына потребовал объяснений:
Какой банк, зема? Ты что, с дуба упал?
Не твоего ума дело, – надулся Валерий. – Будем с тобой конкретно подыматься, чтобы ты знал.
Тачка заики? – не унимался Волына. – Ты его что, замочил?
Протасов только отмахнулся.
Какая гребля? Куда ты шкета Иркиного пристраиваешь? Какие такие талоны? Ты бы нам бесплатных талонов нагреб!
В тюрьме тебя бесплатно накормят.
Волына сначала притих, а потом неожиданно спросил:
А чего тебе Эдик скажет, если Гость ночью тачку раскурочит?
Протасов вылупил глаза и просто не нашелся с ответом. Упоминание Гостя, о котором Протасов в суматохе позабыл, мгновенно опустило его с небес на грешную землю. Уничтожение шикарной иномарки означало, прежде всего, жесточайший конфликт с Армейцем, и крушило план Протасова, в котором и «Линкольн», и Игорешка, и много чего еще, имели по-военному четко расписанные места. Протасов почесал затылок:
Значит, Вовка, шуруй в машину ночевать. Если что, отобьешься.
Совет не вызвал у Волыны воодушевления.
А это, блин, не совет. Это приказ. А это тебе в подарок, – Протасов протянул Вовке кулек с пивными банками.
А прокуришь салон, тут тебе и вилы, – бросил Протасов в спину Вовчику, который переступал порог с одеялом, пивом и ППШ под мышкой.
Ночь, к счастью, выдалась тихой.
Утром приятели встали рано. Вовчик вскипятил чай, Валерий осушил две кружки, в каждую из которых, по своему обыкновению, засыпал по пять столовых ложек сахару, и вышел во двор прогревать двигатель.
А я?
Хату, в натуре, охраняй. И, это, кстати… Провентилируй по соседям, знали ли они этого Лопуха? Вдруг чего наскребешь.
Пастуха, зема.
Без разницы.
Хлопнув приятеля по плечу, Валера вырулил со двора и был таков.
Глава 8
ОТТЕПЕЛЬ В ФЕВРАЛЕ
День 25 февраля, пятница
Результаты первых же пробных тестов, проведенных специалистами центра матери и ребенка, оглушили Кристину Бонасюк. Она так долго хотела этого, она так безнадежно мечтала, с другой стороны, не смея и надеяться всерьез, что сначала не поверила ушам.
– Я беременна?…
У нее кружилась голова, а собственный голос доносился со стороны, будто прокручивалась лента с записью. – А какой же, какой срок?
Андрею она решила ничего не говорить. На первых порах, по крайней мере.
Пока Кристина находилась в стационаре, предоставленный самому себе Бандура взялся за обустройство их общего будущего. А, вернее сказать, материальной базы этого будущего, без какой грядущие дни выглядели серыми и неприветливыми. Тем более, что база, по разумению Андрея, давно была создана его избранницей. В медицинских же вопросах он решил полностью положиться на Кристину. «Что я, гинеколог, в конце концов? Пускай сама с врачами разбирается, тем более, что ей палец в рот не клади. Сама сказала, чтобы не волновался, раз обыкновенная профилактика». Их разница в десять с лишним лет тоже, безусловно, сыграла роль.
«Кесарю кесарево», – решил Бандура, занявшись упомянутой материальной базой. Сложность заключалась в том, что пресловутой базой совершенно незаконно владел, (Андрей даже склонялся к определению узурпировал), действующий супруг Кристины, Василий Васильевич Бонасюк. Не будь этого чертового Бонасюка, и никаких сложностей не возникло бы. Отсюда напрашивался вывод: Бонасюка следует устранить.
Планы ликвидации Вась-Вася были многообразны и сложны в исполнении, зато убийственно действенны, и по-византийски коварны. Когда Кристина переехала к Андрею, он их воплощение отложил, но чтобы совсем отказаться?…