Будущее непределенное
Шрифт:
— О, Кен'т, Кен'т… милый… — Она протянула руку, чтобы снять платье.
Он взял ее руки в свои и сжал их.
— Правду, и немедленно!
Она слышала свой голос как бы издалека.
— Да, милый. Да, я шлюха. После выступления Тигурб'л посылает ко мне в гримерную мужчин. Он говорит, я приношу втрое больше любой другой. Иногда он посылает меня выступать в частных домах… только перед мужчинами, конечно. Я не люблю этого, по другой работы для хромой певицы нет. Я так голодала! Поцелуй меня еще, пожалуйста!
Он снова неожиданно хихикнул.
— Ты не удивила меня, Элиэль. Ты боишься, что я отнесусь к этому неодобрительно? Ты делаешь то, что подобает женщине, — помогаешь мужчинам совершать мое священное таинство. Так что Освободитель?
Она высвободила руку и начала расстегивать пуговицы у него на рубахе.
— Он мне безразличен, — произнес ее голос. — Ему нужно было пойти в храм Тиона. Это все было в Суссвейле, где Юноша главный. Жрецы приказали Д'варду — это Освободителя так зовут, Д'вард, — чтобы Д'вард явился в храм, и Киртьен Верховный Жрец сказал, что я справилась хорошо и что святой Тион исцелит мою ногу, а Освободитель просто взял и сбежал. Он исчез! И моя нога так и осталась хромой… — Воспоминание об этой ужасной несправедливости прорвалось даже сквозь розовый туман. «Трус! Неблагодарный!» — Он сбежал! Он меня предал! Я хочу… Ты мой отец. Когда я узнала об этом, когда мы вернулись в Юрг, я пришла сюда и молилась тебе. До тех пор, пока меня не нашел жрец, и не сказал, что я маленькая грязная девчонка, и не выгнал меня!
— Я тебя не слышал, — сердито пробормотал Кен'т. — Меня могло не быть здесь. Или я был занят.
— Ну, сегодня утром я подумала, что ты можешь услышать меня, если я скажу про Освободителя. И я принесла дорогой подарок. — Она надеялась, что сможет замолчать и он снова поцелует ее. Она расстегнула его рубаху и гладила пальцами густую шерсть у него на груди.
— Ты хочешь отомстить Освободителю… да нет, еще больше ты хочешь подкупить меня, чтобы я исцелил твою ногу.
— Нет, нет, нет! Я только хочу помочь тебе, ведь ты мой… Я хочу помочь тебе! — Одной рукой она боролась с пряжкой его пояса.
Кен'т продолжал хмуриться.
— Конечно, я мог бы исцелить тебя, но я ведь бог похоти, а не целительства. Это скорее по части Тиона. Пожалуй, я мог бы заявить, что исцеление шлюх входит в сферу моих забот, тем более что он частенько пасется в моем саду, когда на него находит. Ах ты вздорная маленькая кошка, ты ставишь меня в весьма щекотливое положение!
— П-положение? — поперхнулась Элиэль.
— Вот именно. Если Зэц узнает, что у меня есть нить вроде тебя и я не потянул за нее… Ладно. Тебе все равно этого не понять.
Почему он говорит о Зэце как о ком-то совершенно постороннем, когда тот просто его другая ипостась? Она выбросила все свои сбережения, прогневила бога, возможно, прогневила и Тигурб'ла Трактирщика, ибо она скорее всего опоздает, — и ведь ей еще надо убраться с Речной улицы так, чтобы ее не изнасиловали. Но пока все это не значило ровным счетом ничего.
— Поцелуй меня еще. Ну пожалуйста!
— Нет. Мне нужно, чтобы ты могла хоть немного соображать. Ладно, вот что ты сделаешь, Элиэль Певица. Ты отправишься и найдешь этого Д'варда Освободителя, слышишь? Ты подойдешь к нему и коснешься его рукой…
Черный ужас вспорол розовый туман словно клинок меча.
— Нет, нет! — Она забилась в его объятиях. — Ты не превратишь меня в Жнеца! — В Жнеца вроде Дольма Актера со всеми его ужасными ритуалами, с убийствами людей одним прикосновением руки, с прохождением через запертые двери, даже с призыванием самого Зэца…
— Клянусь Пятью, да ты упрямишься, не так ли? Крепка как камень?
— Только не Жнецом! Я не хочу, не хочу!
— Я не могу сделать тебя Жнецом. Это по части Зэца. Но у меня тоже имеется в запасе один-два фокуса. Верно? — Кен'т улыбнулся и убрал ее руки со своего пояса, потом развел их в стороны и нагнулся к ней, снова прижавшись своими губами к ее.
Весь мир пошел кругом. Она парила на вершинах наслаждения. Она таяла. Но снова все кончилось слишком быстро, через каких-то несколько секунд. Когда он оторвался от нее, она увидела его большие карие глаза, спокойно рассматривающие ее. Она задыхалась, она вся взмокла, она вся дрожала. Еще, еще!
— Ладно, Элиэль Певица. Я дам тебе денег и пошлю жрецов, чтобы те проводили тебя до твоего борделя. Завтра ты отправишься на поиски Освободителя. Подберись к нему поближе, коснись его. Лучше всего к нему в постель, но сойдет и просто прикосновение руки. И тогда ты споешь ту песню, которую пела мне сегодня. Ты не должна петь ее ни разу до тех пор, пока не прикоснешься к Д'варду, поняла? И когда ты вернешься, я вылечу твою ногу. Я найду тебе хорошего богатого мужа… во всяком случае, богатого, ибо и то и другое сразу — большая редкость.
Он отпустил ее руки, которые тут же потянулись к платью, чтобы сорвать его.
— Нет! — усмехнулся он. — Оденься. Сделай все, как я тебе сказал, и ты получишь то, что хочешь, когда вернешься. Я буду с нетерпением ждать этого, честно! Но теперь ты немедленно уйдешь отсюда и забудешь про этот наш разговор. Когда жрецы доведут тебя до твоих дверей, ты забудешь даже, что была здесь. Но завтра ты сделаешь все так, как я сказал тебе.
11
Дош знал большинство проходимых перевалов в Вейлах — тех, которые используются всеми, и еще несколько «черных входов», известных только контрабандистам и Жестянщикам; собственно, это было почти одно и то же. Хотя ему уже давно не доводилось пересекать Рагпасс и он помнил его довольно смутно, он узнал его почти сразу же. Так, он вспомнил, что спуск в Носоквейл относительно пологий, зато со стороны Джоалвейла горы обрываются вниз почти отвесно. Во многих местах дорога вырублена в скале так, что представляет собой своеобразный полутуннель, и в этих местах на ней не разошлись бы и два человека. Там, где она проходила по естественным уступам, она была, как правило, шире, но часто неуютно нависала над пропастью. Все, что можно было сказать хорошего про подъем, — так это то, что он так извивался, что у сорвавшегося с дороги оставалась некоторая надежда, падая, привести в ужас одного или даже двух таких же, как он, путешественников.
Убедив себя, что вся его жизнь зависит от той скорости, с какой он покинет Джоалвейл — по возможности с минимальным количеством свидетелей, — Дош больше не задерживался для разговоров с местными. Детство с Лудильщиками научило его читать следы, но отпечатки множества ног в пыли заметил бы любой дурак, а ветер наверняка замел бы их, пройди Освободитель со своей шайкой здесь раньше, чем несколько часов назад. Подъехав к основанию склона, он разглядел похожие на муравьев маленькие группки людей, ползущих по дороге высоко над ним. В теплых лучах заходящего солнца он начал подниматься верхом.
Первую треть подъема он одолел относительно легко. Все, что от него требовалось, это погонять своего скакуна и бороться с острым желанием зажмуриться. Зависнуть в воздухе в семи футах над поверхностью дороги было гораздо хуже, чем идти по ней собственными ногами. Внутри его все сжималось, но по крайней мере физически он не уставал. Джоалфлэт разворачивался под ним подобно картине. Он нагнал нескольких отставших путешественников и обогнал их. По большей части это были старики или семьи с детьми — не самые обычные путешественники, — поэтому он решил, что это хвосты армии Д'варда. Он не задерживался, чтобы поговорить с ними; он только кричал им, чтобы они посторонились и не мешали ему проехать.