Будущее: рассекречено. Каким будет мир в 2030 году

Барроуз Мэтью

Но мы начали дольше жить. Это стало массовым явлением. И оно означало, что снизится численность рабочей силы, которая будет поддерживать тех, кто вышел на пенсию, если не изменится пенсионный возраст. А те, кто на пенсии, будут дольше нуждаться в поддержке. И пенсионеры не желали терять деньги из-за инфляции. Они хотели, чтобы их пенсия росла вместе с ценами.

В 2020-е, когда начали массово уходить на пенсию люди поколении беби-бумеров [19] , становилось все труднее сводить концы с концами. Пострадали и некоторые компании, потому что ушедшие на пенсию сотрудники обладали различными знаниями и навыками, которых менее образованное молодое поколение не приобрело. Но и молодежь оказалась под ударом. Многочисленные исследования показали, что ее доходы были гораздо ниже, а благ у них было существенно меньше, чем у их родителей на том же этапе карьеры. Поколение, молодость которого пришлась на 2000-е и которое было уверено в своей способности добиться большего, чем их родители, даже в эпоху Великой рецессии, теперь теряло надежду.

19

Согласно

теории поколений, к беби-бумерам относятся люди 1943–1963 годов рождения. Прим. ред.

Несколькими годами ранее я делал доклад об американском среднем классе и был потрясен тем, насколько он сократился. Я отталкивался не от снижения реальных доходов или увеличения отставания от супербогатых. Меня гораздо больше интересовали собственные оценки американцев. В 2008 г., когда финансовый кризис только разразился, американцы, считавшие себя средним классом, составляли 53 % населения. К 2014 г. этот показатель снизился до 44 %. Уже тогда было ощущение постепенного упадка, ведь 40 % опрошенных считали себя представителями низшего класса. Спустя 10 лет картина стала еще печальнее – особенно для молодых. Теперь более 60 % американцев причисляют себя к низшему классу и не видят для себя никаких возможностей улучшения. Я был потрясен.

Как я, наверное, уже говорил, к тому моменту я ушел из Google и встал во главе отраслевой организации, которую создали технологические компании во время переговоров с Карлотой. В процессе переговоров эта организация была преобразована в Большой траст восьми добрых соседей и стала известна в СМИ под ироничным названием Beg-not («Не попрошайничай»). Вы ведь, наверное, помните, что крупные нефтяные компании называли себя «семью сестрами». А мы хотели пользоваться гендерно нейтральным языком. Мы как раз искали название, и тут Карлота сказала: «Почему бы вам не перевернуть слоган, который использовала я, и не назваться “добрыми соседями”?» Участвовать хотели все восемь крупных американских технологических компаний, так что мы решили отразить это в названии. Мне кажется, это в Financial Times нас впервые назвали Beg-not. Членам организации это не нравилось, но было очень метко.

Первому директору пришлось нелегко. Из своего «гнезда» в Центральной Америке Карлота начала критиковать компании, не выполнявшие свои обещания. Главы «Большой восьмерки» знали, что я сумел наладить с ней хорошие рабочие отношения.

Я думаю, что мы сделали большое дело. Но все же наших усилий оказалось недостаточно. Кремниевая долина всегда гордилась тем, что не зависит от правительства. По сути, нам всем надо было объединиться, если мы хотели справиться с проблемами растущего неравенства и недостатка рабочих мест. Для этого нужно хорошее правительство, а не просто федеральное правительство, в котором партии цивилизованно ведут диалог. Нам нужно правительство, которое будет решать настоящие проблемы. Политикам следовало собраться и принять несколько непростых решений, которые наверняка не понравятся их основным избирателям, даже если в результате пойдут всем на пользу.

Я не считал, что политическая система готова к этому, и понятия не имел, как ее нужно реформировать, чтобы можно было принимать необходимые долгосрочные меры. Знаменитый экономист Милтон Фридман написал когда-то, что аргументы нужно готовить заранее, и тогда, когда случится кризис, можно быстро мобилизоваться и быть готовым предлагать решения {215} . Америка была торпедирована сразу несколькими долгосрочными тенденциями: старением, недостаточными для инноваций инвестициями в фундаментальные исследования и разработки, второсортным начальным и средним образованием, все более пессимистично настроенными низшими слоями общества и программами социальной защиты, пожирающими большую часть федерального бюджета. Ни одну из них невозможно было ликвидировать быстро. Если бездействовать слишком долго, по моим оценкам, США придет конец. Развивающиеся страны мчались вперед, несмотря на жуткие проблемы, что увеличивало потребности США в принятии мер безопасности.

215

Вот точная цитата: «Только кризис (реальный или воображаемый) вызывает настоящие перемены. Когда происходит кризис, действия, которые будут предприняты, зависят от имеющихся в наличии идей. В этом, как мне кажется, и состоит наша главная роль: разрабатывать альтернативы существующей политике, поддерживать в них жизнь и держать их наготове, пока политически невозможное не сделается политически неизбежным». См.: Фридман М. Капитализм и свобода. М.: Новое издательство, 2006.

Какое-то время я был в печали.

Но затем я встретил женщину, которая вернула нас на верный путь. В отличие от Карлоты, которая приковывала к себе внимание с того мига, как вы впервые встречались, Мелани Джонсон была бы последней, на ком остановится взгляд в комнате, полной людей. Она родилась на юге США, говорила очень тихо с сильным южным акцентом. Все в ней кричало – хотя вряд ли здесь можно использовать это слово – об аристократизме, как белые зонтики от солнца и мятный коктейль на веранде. Но на самом деле она происходила из небогатой семьи. Ее предки были первопоселенцами в Алабаме, но со времен Гражданской войны едва сводили концы с концами. Они отказывали себе во всем, чтобы послать ее в Виргинский университет, где она получила степень магистра юриспруденции. Она пришла работать в небольшую юридическую контору в Алабаме и, наверное, осталась бы там. Но влюбилась и вышла замуж за подающего надежды политика, который позже получил кресло в Палате представителей. В отличие от большинства пар они оба переехали в Вашингтон. Мелани и Джек не торопились обзаводиться детьми, Мелани хотела попытать удачу и попробовать сделать карьеру в столице. Коллеги по университету порекомендовали ее некоторым вашингтонским компаниям, и вскоре она приняла приглашение на работу. До партнера она так и не доработалась, так как ушла в отпуск по уходу за детьми – у них родились двое мальчиков. Ее контора сокращала сотрудников, потому что быстрее и дешевле было использовать роботов для составления обзоров судебной практики. Так что через несколько лет работы неполный день она осталась без места. Брак дал трещину, и после развода она вместе с детьми вернулась в Алабаму. Джек приезжал навещать их пару выходных в месяц, но чем дальше, тем чаще Мелани и мальчики оставались одни. Она работала в небольшой адвокатской конторе и с трудом сводила концы с концами. Джек был небогат и как конгрессмен должен был финансировать два дома – один в Вашингтоне, другой в своем избирательном округе, – а также платить алименты. Он повторно женился на женщине с парой детей, и они все жили в Вашингтоне.

Видимо, то, что Мелани выросла в семье белых южан, сыграло большую роль в развитии ее лидерских качеств. Отец Мелани знал, что такое борьба. Когда речь зашла о политической карьере, было понятно, что дело не просто в ее личной истории взлетов и падений, но и в изменчивом счастье ее семьи, которое помогло ей размышлять и ассоциативно мыслить. Она не сломалась под ударами судьбы, и это тоже было важно. Кому нужен лидер, который бы сетовал о нашем плачевном состоянии. В любом настроении она всегда была безукоризненно одета, каждый волосок в ее прическе был на своем месте. Не думаю, что мы, мужчины, можем похвастаться такой силой духа. И только у женщины хватило бы и эмпатии, и смелости, чтобы решить наши проблемы. Через несколько лет после возвращения в Алабаму Мелани помешалась на политике. Ее огорчала школьная система. Оба ее мальчика пошли в частную школу, но цены были непомерно высокими. Тогда она решила перевести их в обычные средние школы и пришла в ужас от качества преподавания. И вот она выдвинула свою кандидатуру в школьный совет, и ее избрали. Все родители переживали, что если их дети не получат приличного школьного образования, то не смогут попасть в хорошие университеты. Оказавшись в совете школы, Мелани поняла, насколько остро стоит вопрос финансирования. Но она знала, что другие родители не смогут и не захотят поддержать рост налогов. Позже она связалась с Трастом, и именно так я с ней и познакомился. Мы помогли и поддержали систему финансово, хотя это был далеко не самый проблемный район. И все же качество образования снижалось даже в муниципалитетах, уровень дохода жителей которых раньше считался средним или даже высоким.

Работать с Мелани было сплошное удовольствие. Она читала все возможные исследования о том, как улучшить обучение естественным наукам, технологиям, инженерному делу и математике, и у нее было много своих идей. И все же мне тогда было невдомек, что мне посчастливилось иметь дело с первой женщиной – президентом США. Она совершила головокружительный скачок. Она решила пропустить уровень штата и стала сразу же претендовать на место в Палате представителей. Списки избирателей были изменены, чтобы ей не пришлось бороться против бывшего мужа. Она ведь, как и он, была республиканкой. Ее предшественник уходил на пенсию, он знал ее через Джека и поддержал ее кандидатуру. Он помог ей собрать средства. Это было надежное кресло, так что, когда она выиграла на предварительных выборах, расходы на предвыборную кампанию были уже не так велики, как для других кандидатов.

На протяжении последующих четырех сроков Мелани постепенно повышала свой рейтинг. Она не была партийной активисткой, но все равно завоевала популярность среди коллег по партии и избирателей, которые видели, что она нацелена на практические решения. Она всем говорила, что хочет делать дело. Я продолжал видеться с ней, потому что она работала над проблемами образования. Она прониклась необходимостью поддержки фундаментальной науки. Эта тема не была так уж популярна в ее партии, которая считала, что частный сектор знает, как «поставить на победителя». Мелани пыталась объяснить, что она имела в виду другое. Она хотела, чтобы федеральное правительство вернулось к финансированию Агентства по разработке перспективных проектов и Национальных институтов здравоохранения в прежнем объеме. Ей удалось убедить людей, разыграв национальную карту. Она отправилась в турне в Китай, Бразилию и Индию и отовсюду публиковала в Twitter картины нового коммерческого успеха, который был достигнут усилиями исследований, профинансированных государством. Она надеялась достучаться до избирателей и изменить их настрой. СМИ размещали у себя ее твиты и изображали ее партийной отщепенкой, что ей совсем не нравилось. Но увеличение финансирования она все же пробила. Ей удалось раскачать общественное мнение, и многие задумались: почему же мы не стремимся поддержать наше лидерство в области технологий? Она убедила коллег, что по сравнению с расходами на соцобеспечение средства нужны совсем небольшие.

К тому моменту я заразился ее жесткой тактикой. Посреди кампании она вдруг задала вопрос: мол, почему, собственно, мы не делаем больше? Ее сотрудники подготовили графики, показывающие, как снизились объемы средств, выделяемых «Большой восьмеркой». Я указал ей на то, что они манипулируют цифрами. Она отвергла мои доводы, сказав: «Это все ради благого дела». «Да, – согласился я, – но и тактика должна быть благой». Она только улыбнулась.

Она уже начинала планировать попасть в кандидаты на президентский пост. Финансовой поддержки у нее не было, но она знала, что один из кандидатов-республиканцев был бы рад вице-президенту – женщине. У нее были и престиж, и популярность. Ее приятель-кандидат тогда победил, но ее в команду не взял. На выборах он проиграл, на ее взгляд – и поделом: ведь он ошибся, не взяв ее.