Будущего.net
Шрифт:
Володя перестал трепыхаться и, набрав побольше воздуха, медленно ушел в желе с головой. Спустя примерно полминуты организм затребовал очередного вдоха, но студенистая пучина не отпускала. Более того, Волк погружался все глубже.
Если это был трюк из нелегальной игры, то она имела явно садистский подтекст.
Хотя, возможно, вонючее желе существовало не только в сознании лейтенанта и его спутницы. Поверить в это было трудно, а выяснять экспериментально, реальность это или внушение, — например, вдохнув — почему-то не хотелось. Более того, Волк испытал приступ безотчетного страха. Ведь если студень не пригрезился, жить Володе оставалось секунд тридцать. Максимум —
Легкие разрывало, а желание вдохнуть стало просто невыносимым, когда Волк обнаружил, что снова может двигаться. На глубине студень стал пожиже. Двигаться! Но куда? Вверх? Там «плотные слои». Вниз? Володя развернулся и сделал пару гребков. Внизу субстанция была почти как вода. А еще ниже — без почти. Вода водой…
До слуха донесся шум пузырьков. Кто-то бултыхался совсем близко. Анна? Волк двинулся на звук. Нет, девушки там не было. Звук доносился из круглой дыры в какой-то стене. Володя ощупал края дыры. Ровные. Где-то метр в диаметре. Вот так, вслепую, лезть в какую-то сливную трубу было страшно до чертиков, но захлебнуться в выгребной яме было страшнее. Волк ухватился за края отверстия и резко продвинулся вперед. Его подхватил плотный поток жидкости. Судя по тому, что Володя не касался стен трубы или тоннеля, течение здесь было достаточно быстрым.
В мыслях промелькнуло запоздалое раскаяние. Анна! Он фактически бросил спутницу. А что, если она не сумеет найти этот выход? Еще одна смерть на совести. Хотя пока ничего не ясно. Во-первых, искать ее на ощупь значило утонуть вдвоем. Во-вторых, кто сказал, что это выход? Вот сейчас слив разветвится на пару труб малого диаметра или путь преградит решетка, и все, кранты.
Решетки на пути не встретилось. Поток вынес Волка в какой-то просторный резервуар. Наверное, бассейн или что-то подобное. Это определялось по спокойствию «большой воды» и свету, который просачивался сквозь толщу жидкости сверху. Володя рванулся вверх и всплыл, на миг выскочив почти по пояс. Отдышавшись, он кое-как протер глаза от липкой дряни и огляделся. На городское водохранилище это не походило. Для канализационного отстойника вода здесь была слишком чистой. О подземных озерах в этих местах лейтенант не слышал. До лица донеслось легкое дуновение. Ветер? Волк поднял взгляд. Черт возьми, там был потолок! Не слишком высокий, метров десять, с парой тусклых лампочек. Откуда же в этом бассейне ветер? Или это сквозняк? Хотя какая разница? Важнее, где здесь берег, в смысле — бортик?
Бортик с никелированной лесенкой оказался неподалеку. Волк подплыл к нему и взялся за поручни, но тут на верхней ступеньке лестницы появились чьи-то ноги в солдатских ботинках.
— Как водичка?
— Теплая. — Волк поднял взгляд.
Рассмотреть человека было трудновато — снизу вверх, да еще в полумраке… Были видны лишь высокие ботинки с архаичной шнуровкой, заправленные в них песочные штаны из пустынного комплекта военной униформы и где-то там, на границе тьмы, узловатые кулаки. Оружия в руках у человека не было. Впрочем, с такими кулачищами оно ему и не требовалось.
— Не тяжело?
— В смысле плавать в одежде? — уточнил Волк.
— В смысле купаться в тяжелой воде. — Человек присел на корточки. — Как тебя сюда занесло, покойник?
— Дай вылезти! — запаниковал Володя, пытаясь взобраться на лесенку. — После расскажу.
— Уже не успеешь. — Собеседник ухмыльнулся. — Этой водичкой знаешь сколько раз реактор охладили? Удивляюсь, как ты еще не светишься на-вроде лампочки накаливания.
В полумраке сверкнули белые зубы. Еще Волк рассмотрел, что человек носит бороду. Причем не двухнедельную щетину, а настоящую, по самую грудь, с пышными усами в придачу. В Сиднее на такие подвиги не решались даже православные священники. Слишком уж в таких бородищах было жарко.
— Да выпусти ты меня! — потребовал Волк.
— Куда спешить? Поплавай напоследок.
Глумливый бородач начинал Володю раздражать. Уходить с лестницы он явно не собирался. Волк стиснул зубы и резко выбросил вперед левую руку. Пальцы вцепились в бороду, и лейтенант рванул человека на себя. Тот не удержался и, коротко матюгнувшись, свалился через Володину голову в бассейн. Пока он выныривал, Волк успел взобраться на бортик и лихорадочно стянул с себя рубаху.
— Ага, выжимай, — фыркая и мотая головой, пробулькал бородач.
Он неторопливо подплыл к лесенке и взялся за поручни. Волк встряхнул выжатую рубашку и уставился на бородатого.
— Врал, что ли?
— Насчет тяжелой воды? — Тот вылез из бассейна. — Может, и да. Ты кто такой? Коли веришь в байки, не нашенский, так чего ж тебя сюда занесло?
— А куда — сюда? Бородач принюхался.
— Нарезался и в канаву упал, да?
— Я с банки пива не падаю. Мы под кварталами Свиней?
— Чего это — под? Очень даже «над». Только внутри саркофага. Про аварию сто пятого года слыхал? Ну вот, тут она, значит, и произошла. На этой самой атомной станции. Потом все это хозяйство замуровали, да и забыли. А когда Черный строился, разрешения на застройку никто не спрашивал. Так и оказался саркофаг посреди города.
— Погоди! А как же радиация?
— А хрен ее знает! — Бородач развел руками. — Байки остались, а излучение куда-то делось. Я под саркофагом уж скоро пятый десяток встречу и на здоровье не жалуюсь. Была бы тут радиация, сдюжил бы, как считаешь?
— Вряд ли.
— То-то и оно.
Бородач подумал и протянул руку:
— Ефимыч.
— Володя.
— Ну ладно, Володя, чего тут сидеть? Пока солнышко не закатилось, идем, обсохнем.
— Куда?
— На крышу, куда еще? С нее знаешь какой вид? А-а, откуда тебе знать! Вы в Сиднее с этим «Мегаполисом» совсем глазами смотреть разучились. Вся жизнь сразу на извилины транслируется… На юг — площадь Гибсона как на ладони. Можно кины бесплатно смотреть, ежели не брезгуешь обычными объемными версиями. На север — Большую Песчаную видать. Ну и Сидней с Черным на востоке и западе просматриваются.
— Погоди, Ефимыч, скажи, я вот по трубе сюда приплыл, а куда еще такие трубы ведут?
— Куда? Ну… я ж не знаю, откуда ты начал.
— В подвал свалился, потом в студень какой-то, а когда нырнул поглубже, меня и затянуло.
— Лихо. — Бородач хмыкнул. — Знаю я тот подвал. Оттуда штук двадцать таких труб открываются. Некоторые к нам ведут, другие по Черному расходятся. Куда всю эту дрянь перекачивают, никто толком не знает… — Он доверительно наклонился. — И что за студень такой — тоже. А может, знают, да молчат. Тут у нас таакие профессора есть… Самые настоящие! Да. Один из Сиднейского университета, целой кафедрой командовал, двое из Дарвина к нам пришли, а еще один с Тасмании убег. Но этот сильно пьющий, с него толку мало.
— Постой, ты говоришь, дрянь перекачивают? Так я же в воде по трубе плыл и в бассейне твоем вода.
— Это потому, что ты нырнул поглубже. — Ефимыч назидательно поднял указательный палец. — А водица, она студня тяжелее! Я ж тебе толкую: трубы, которые к нам ведут, воду сливают, а те, что верхние, — жижу эту липкую куда-то гонят. А что за жижа и куда ее качают — молчок! Понял теперь?
— Теперь да.
— А чего ты так озадачился-то? Не один был? Товарища утерял?
— Догадливый.