Бугор
Шрифт:
Уезжала она тайком, но уже в дороге появилась надежда, что Демьян все узнает, догонит ее и влепит пощечину. Да, она хотела, чтобы он избил ее. Потому что была виновата перед ним. Пусть отлупит, лишь бы остановил. А то, что достанется и Алику, так он сам во всем виноват – нечего жен у мужей отбивать. Но не догнал ее Демьян. И не остановил. А до Москвы путь недолгий…
За детей она очень переживала. Мучилась, маялась, кляла себя как последнюю дрянь, хотя и понимала, что пропасть им не дадут. И свекровь сама по себе могла их на ноги поставить, да и Анюта Ломова всегда ей поможет, если что. Но главное,
– Что ты говоришь?
– Говорю, что беременна.
– Ты же противозачаточные принимала.
– Это не стопроцентное средство от беременности.
– Да, и что теперь?
– Буду рожать.
– Это ты правильно придумала. Квартира у меня хорошая, места много, обстановка на уровне, работать тебе не надо. Я на работе, тебе скучно, заняться нечем, а тут ребенок… Это ты хорошо придумала, – еще не зло, но уже сквозь зубы сказал Алик.
– А что здесь такого? Тебе уже тридцать четыре года, и уже пора иметь детей.
– Да я-то не против.
– Нет, ты против.
– Я не против своего ребенка. А это не мой ребенок. А мужа твоего.
– Нет, это твой ребенок! – возмутилась Лариса.
– Да нет, со мной ты предохранялась! А со своим Демьяном – нет!
– Мы уже с тобой два месяца! А сроку беременности и месяца нет! Как я могла понести от него?
– Понести! – передразнил ее Алик. – Прямо как деревенская баба говоришь!
– А я и есть деревенская баба…
– Отвыкать надо.
– Я стараюсь.
– Вот и старайся… Кстати, дети – это сейчас не модно.
– Это для тебя не модно.
– Для меня только ты модна. Понимаешь, только ты! Мне только ты нужна! И больше никто!.. Так что давай не будем делать глупостей…
– Ребенок, по-твоему, глупость? А что же тогда умности, по-твоему?
– Умности – это аборт.
– Ты хоть думаешь, что говоришь! – ужаснулась Лариса.
– Сейчас это – раз плюнуть. Если в частной клинике, под наркозом, я тебе все организую…
С деньгами у Алика проблем уже нет: здорово раскрутил он свой бизнес. И это, как он говорит, еще только начало. Квартира у него пятикомнатная в районе Садового кольца, ремонт в евростиле, мебель из Италии; роскошь, комфорт – все в наличии. И что плохого в том, если у них появится ребенок? Ведь места здесь на всех хватит. А он – аборт…
– Сволочь ты, Глазырин!
– Да ладно, сволочь. Я же о тебе, дурочке, беспокоюсь, – заискивающе улыбнулся Алик. И лег рядом с ней, мягко накрыв ладонью ее обнаженное бедро. – Ты вот двоих уже родила, и ничего, такая же стройная, как была. И такая же красивая… А грудь мы тебе подправим, это же просто…
– Ну вот, тебе уже и грудь моя не нравится…
Действительно, грудные мышцы у нее ослабли, бюст обвис. Лариса делает специальные упражнения, но упругость не возвращается. Но если есть возможность сделать пластику, то почему бы и нет?
– Почему не нравится? Просто можно сделать лучше.
– Делай. Сначала рожу, а потом сделаю пластику.
– Если ты родишь, у тебя начнут пухнуть ноги, появится целлюлит, пузо будет…
– Не будет. Я знаю, как с этим бороться.
– После третьего ребенка уже не получится. Я с врачом разговаривал, она… он говорил мне, что после третьего ребенка в организме у женщины начинаются необратимые изменения, ее разносит, как свинью, она при всем своем старании уже не может вернуть прежнюю форму…
– Ерунда все это.
– А если нет? Если станешь толстой, как корова?
– И что? Ты меня бросишь?
– Нет… Сейчас я скажу, что нет. А как будет на самом деле… Думаю, что не брошу. Почти уверен, что не брошу…
– Я тебя поняла, можешь не напрягаться, – с тоской подумав о прошлом, вздохнула Лариса.
Демьян и третьего ребенка хотел, и четвертого, она сама отговаривала его. Демьян сказал тогда, что даст ей время передохнуть, но недолго, года два, а потом снова за дело…
Тяжело ей было в деревне, здесь в быту значительно легче. Зато там она жила полноценной жизнью. Да, там не было театров и бутиков, вечером некуда сходить, а по выходным только в баньке и можно было развлечься, но все-таки она ни о чем не жалела. Ведь там были дети. Ведь там был Демьян, которого она, что ни говори, любила. Хоть и не безрассудно, как Алика, но все-таки…
– Ничего ты не поняла. Я же о тебе беспокоюсь.
– Беспокоится он… А если у меня после аборта никогда детей больше не будет?
– У тебя же есть двое детей, зачем тебе еще?
– Где они?
– Сама знаешь, где. Ты же сама говорила, что им будет хорошо в деревне. Да я и сам так думаю. Природа, свежий воздух, парное молоко…
– Может, мы их к себе заберем?
– Ну, я не против, – совсем не убедительно сказал Алик. – Только как ты их заберешь? Тебе их просто не отдадут.
– Через суд заберу.
– Думаешь, получится?
Она боялась думать, что придется объясняться с Демьяном, проходить через постыдный бракоразводный процесс, судиться из-за детей. Но ведь она не могла оставаться его женой после того, как предала. Да и брошенные дети не дают ей покоя, так ведь и до нервной болезни недалеко.
– А если получится?
– Ну, если получится, тогда и поговорим…
– Это не разговор.
– Ну, хорошо, хорошо, заберешь…
Взгляд у Алика затуманился, но за этой дымкой, как звезды на ночном небе, замелькали шальные искорки. Верный признак возбуждения. В таком состоянии он готов был пообещать Ларисе весь мир…
– Иди ко мне.
Ей хорошо с ним, и секс – в удовольствие, но сейчас она ничего не хотела.
– Нет.
– Почему?
– Потому.
Уже два месяца Лариса живет с ним; говорит, что нужно разводиться с Демьяном, он легко с ней соглашается, но предложения руки и сердца так и не сделал. Да и жил он с ней как будто в ожидании, когда она ему разонравится и ее можно будет выставить за дверь, как прежних своих подружек. Алик радовался тому, что их связь со временем только крепнет, но ясного желания жениться на ней пока не выражал. А когда-нибудь она ему надоест, и он выставит ее за дверь. Он не исключает этот вариант, потому и не хочет иметь от нее детей, чтобы не было препятствий на пути к разрыву. А как она еще должна понимать его поведение?