Букет белых роз
Шрифт:
— Ты хотел проучить меня, и у тебя это получилось. Ну что, теперь попытайся объяснить, какого черта ты надел браслет на Джули?
Когда я потребовал ответа, он замолчал на некотрое время.
Рей всегда был одним большим подвохом, всегда морочил голову, и теперь его, такого сценичного и привередливого, было просто не остановить. Он намеренно молчал, в отличие от меня:
— Кто вообще дал право тебе делать это? — Мои опущенные руки сжались в нервной тряске. — В любом случае ты не получишь ее души. Я позабочусь об этом.
— Надо же, какой смелый. — Велднон
Но я никогда не забывал. С недавних пор я просто перестал бояться этого.
Юлия
— А потом, представляешь, я загадала желание — стать учителем. Было здорово тогда.
Положив руку на длинную спинку дивана, Солнце повернулся ко мне, выпытывая с чистым любопытством:
— Сколько тебе было?
— Мне, — я спиной отпрянула немного назад, — почти восемнадцать. Прошло уже пять лет, а я все никак не могу забыть, как попала в Департамент и находилась там около двух или трех месяцев, точно не помню. — На губах появилась широкая улыбка, а кисти рук стали жестикулировать. — А как убегала от одной жницы! Это было так забавно!
Солнце улыбнулся, проводя пальцами по ткани дивана.
— Видишь, желание Велдона обернулось для тебя настоящим приключением…
— Знаешь, Солнце, мне не казалось это смешным, но сейчас вспоминаю — комедия, да и только… А если рассказать про случай с… Постой, что значит желание Велдона? — Я повернулась к жнецу. — Разве не его Хозяина?
Светившийся от радости фокусник моментально потерял блеск в светло-голубых глазах.
Его нежданная перемена настроения утруждала меня, наполнила тревогой.
— Солнце, не молчи. — Мой взгляд умолял его хоть в чем-то сознаться, но тишина все еще была сильна.
Ступни мужских ботинок отбарабанили знакомый ритм, и только после этого к индусу вернулся голос.
Он выдыхал, обрывочно.
— В общем, об этом знаю только я, Велдон даже не подозревает о том, что я раскрыл его секрет. — Фокусник повернул ко мне голову. — Просто слушай. Дело в том, что ты из всех нас осталась нетронутой в плане Игры. Едва окажешься с нами в одном кругу, то твои силы перейдут к нему сразу. Это цель Хозяина, но перехват Велдона. Проглоит твою душу — освободится сам. И его Театр останется. Мы будем не свободны, так что не бойся — не укусим. Он остроглазый… свое не упустит.
— Но зачем насильно надевать на меня браслет?
— Мы сами были не в курсе всего этого. Дело рук мастера, который создал себе тени. Они держали тебя, чтобы ты не убежала.
В этот миг у комнаты появилась одна из Игроков, белоснежная красавица.
— Вот вы где! Так, быстренько собираем вещи!
Мы переглянулись с мужчиной и непонимающе посмотрели на нее, чем больше заставили ее повысить голос:
— Ну, чего застыли? Мы отправляемся в Лондон!
Грелль
— Тысячу раз сказал — нет, и возвращаться не собираюсь, — я сказал это, когда стоял лицом к окну, там, где вставало солнце.
Еще один бросок камня: на поверхности рябящей морской воды появились небольшие круги.
— Уверен?
Мои босые ноги обдавало холодным прибоем: подолы джинсов намокли и потяжелели от воды. После новой волны брызнуло на колени, но незначительно.
— Полностью.
В голову приходили разные умозаключения. Переминаясь, я отстегнул замок куртки в силу того, что физически ощущал духоту.
Отзвук сердцебиения тонул в других шумах природы. Приходится только снедать.
— И где же тот Грелль Сатклифф, идущий за светом? Где его желание побороть все и всех? А где огонь в глазах и клятвы, что свобода будет у тебя в кармане?
Его подголоски не покидали мое сознание, даже когда я был от Клуба весьма далеко. У моря, переливающего на закате золотыми бликами.
— Останови свой пыл, Сатклифф. Мне и никому он не нужен. Просто остынь и подумай.
В ногах отдавало ожогами, когда я чувствовал под голыми ступнями камни.
— Сознайся, что твоя ошибка повторяется дважды, а это уже глупость с твоей стороны.
Закат холодел над морем, которое роптало, как зрители, и берег — сцена, а ней стою я, глядя в этот безграничный омут созерцателей.
Моя субстанция…
— Подумай, что может случиться. Они все равно не выиграют и не стараются, а у тебя шанс…
Присев на песок, я обхватил колени и смотрел без помощи очков на заходящее солнце. Я все равно поверну против течения. Река не так опасна и быстра, чтобы препятствовать этому.
***
Уже и не помню, когда в последний раз получал такую отдушину.
Я лежал на диване и некоторое время не закрывал глаз, но потом, не спавший всю ночь, слегка подобрался ко сну, но еще не полностью утонул в нем. Темнота раннего утра всегда успокаивала меня. Я ценил, что иногда могу прожить именно такими минутами.
Но когда рядом оказывалась она, все становилось намного проблематично. Рядом с простой смертной было трудно.
Юли вошла в каюту.
Она недолго сидела в молчании на краю дивана. Возможно, она чувствовала, что я правда не сплю. В ее голосе за последние дни закрепилась горечь, и больше никаких других нот я в нем не слышал:
— Игроки сообщили, что…
— Я в курсе, не нужно, — перебил я, поглощенный лихорадкой мыслей, что так и давили на голову.
Полные бессилия и сожалений, мы делили между собой два молчания: мое — сонное, глубокое, и ее — испуганное, натянутое до минуты.
— Ты остаешся в игре или…?
— Когда причалим к берегу, я вернусь в Игру. Только ради завершения начатого. Да, я поступил неправильно, когда решил покинуть Игру. В итоге — около пяти лет скитаний по Токио в обрывочном бреду…
— Но почему ты захотел уйти тогда?
— Не знаю, насколько это тебе покажется странным… — из горла вылетел горестный выдох. — Но я устал. Велдон прав — я рушил стены, добирался до света и самолично опустился на колени. Не поверишь, но даже вечности чертовски мало, чтобы прожить без ошибок и падений. И даже у такого шинигами, как я, ломается воля. Просто из-за выбора, а не потому что ослаб.