Букет нарциссов для Нади

Дукор Ксения

Морозный ветер вернул Надю к реальности и она, чтобы привести в порядок мысли, решила пойти домой пешком. Как относиться к происходящему она еще решить не могла, но что она отчетливо осознала, так это глубокое уважение с оттенком восхищения, которое она испытала к хирургу. Никогда раньше у Нади не было опыта общения с врачами, где она бы могла быть свидетелем или участником их жизни, невидимой приходящему и уходящему обычному пациенту. Никогда раньше она не задумывалась, какую важную работу они делают, насколько их жизнь на работе, да

и вне ее, не принадлежит им самим, насколько судьбы других людей зависят от готовности врача оказать помощь. Проще говоря – спасти! Тот «тяжелый», молодой парень, как услышала Надя из обрывков удаляющегося разговора, чей-то сын, такой-же женщины, как ее мама. А может он молодой отец. И все зависит теперь от профессионализма того человека, который позвал ее на простое свидание. От него и его таких же, ничем не выделяющихся в обыденной жизни коллег, от таких вот сестер милосердия, как Лена. А от нее, от Нади кто в жизни зависит, кроме кота Кирюши? Вот так вот остро, жизненно, полностью, кто? Да никто. И от этих мыслей настроение Нади словно раздвоилось. Одна сторона была полна почтения к докторам, другая презрения к себе. Может и правда мама права, что ничего не смогла из меня сделать?

– Студентка в тридцать лет, – с грустной иронией подумала о себе Надя, – и что дальше? Молодой специалист в области логистики и всякой дуристики. Зачем…? А что он во мне нашел, в серой мыши? Красивый статусный мужчина, хирург, спасает жизни. Вот, к примеру, мои два часа жизни, а вот его… Я прогулялась, купила хлеба, молока, яиц и овощей, приду домой, попью кофе, поглажу кота и сяду читать или смотреть сериал. В лучшем случае писать никому не нужную курсовую. А вот его два часа: провел возможно очень сложную операцию, спас жизнь очередному парню, который будет взрослеть, умнеть, растить своих сына или дочь, строить дачу для семьи, зарабатывать, заботиться о маме, которая наверняка тоже уже в больнице и ждет у операционной врача, как Бога, моля о помощи обоих. А потом поступит следующий и он снова сумеет помочь. Надя и Кирилл, студентка-неудачница и хирург. Несостоявшаяся пианистка и состоявшийся врач, зав. отделением. Да я ему вообще не подхожу, он просто этого еще не понял. Ходить на такие свидания, только заниматься самообманом. Не пойду я никуда! – закончила свою мысль Надя и уперлась в дверь подъезда, даже не заметив, как дошла.

Сначала хотелось позвонить Ирке и рассказать о приглашении, о том, какая у Кирилла Викторовича сложная и важная работа, какая она, Надя, злая на себя, как ей стыдно и вообще весь спектр чувств, которые бились, скреблись и кусались в ее душе, дергая ее в разные стороны, раскачивая от поросячьей радости в связи с приглашением на свидание до желания разбить себя об стену. Но потом звонить перехотелось. Во-первых, чтобы не переживать все это еще раз, во-вторых, чтобы не морочить Ирке голову и не портить настроение. У нее и своих дел полно, и сын простыл, и папа болеет. Надя любила их семью, где ее тоже, по понятным

причинам, принимали как родную. И не стала звонить.

Было страшно лень вставать с дивана, чтобы погасить свет на кухне, раздеться и лечь по-человечески, в пижаме и под одеяло. Сколько можно спать в спортивном костюме на диване в гостиной? Очень часто сон заставал Надю именно там. Курсовая за этот вечер Наде так и не далась, только разозлила, по телевизору ничего интересного не было, книжка не читалась, даже Кирюша почему-то немного раздражал, мешая то там, то тут своим обмякшим гуттаперчевым тельцем. Куда ни сядь, он там уже лежит, растекшись на все сиденье. На часах было начало одиннадцатого, спать не хотелось, но и делать было нечего. Надя лежала на диване, смотря на свое отражение в зеркале в свете телевизора и торшера, на все то же размытое, молчаливое, неучастливое Альтер-Я, от которого, сколько не спрашивай, сколько не умоляй, ни совета, ни ответа не получишь. Уставится и смотрит! Надя уже почти начала засыпать, но звонок телефона заставил ее подняться и пойти его искать.

– Извините, Надя, я не очень поздно?

Надя зажмурилась и поморгала, прогоняя сон и фокусируя сознание. Это опять он, хирург! Нет, она не готова сейчас с ним ни о чем договариваться.

– Добрый вечер, Кирилл Викторович, все нормально, я не сплю.

– Надя, можно я вас попрошу обращаться ко мне просто по имени? Официоза мне и на работе хватает, – добродушно попросил он.

– Да, хорошо.

– Надя, скажите пожалуйста, мы можем встретиться с вами завтра? Пойдемте в ресторан? Я знаю один очень уютный и недалеко от вас.

Надя стояла перед зеркалом, смотрела на свое худоватое, лохматое, в растянутом тренировочном костюме, сердитое, ссутулившееся застекольное Альтер-Я, и возникшая вдруг молчаливая пауза не вызвала ни в Наде, ни в той, что на нее смотрела никакой неловкости. На этот раз неловкость коснулась хирурга.

– Надя, але, вы слышите меня? Мы могли бы встретится завтра?

– Слышу, Кирилл. Извините, наверное, у меня не получится. Я сейчас занята, перед праздниками много работы. И еще тут надо… сделать… ремонт.

– Хорошо, давайте перенесем на другое время, когда вы сможете. Или я могу вам чем-то помочь?

– Вы мне и так уже очень помогли. Вы меня зашили, – с небольшой иронией ответила Надя, смотря на свое отражение.

– Надя, а если я куплю, например, билеты в театр, вы пойдете со мной? Как вы относитесь к театру?

Надя помедлила, упершись взглядом в холодные глаза Альтер-Я, немного медленно подвигалась, посмотрела на ее лицо со всех сторон и ответила:

– Вы замечательный врач, вы мне очень помогли. И не только мне. Больше ничего не нужно. Спасибо вам. До свидания, Кирилл! – неожиданно для себя первая закончила разговор Надя. Сказала и оторопела. Ведь раньше она всегда ждала, когда попрощается собеседник. А тут откуда-то странная для самой себя дерзость.

Конец ознакомительного фрагмента.