Букет нарциссов для Нади
Шрифт:
– Мне сегодня на работе стало плохо, – тихо сказала Надя. – Я сознание потеряла, – и с робким желанием сочувствия посмотрела на Андрея.
– Ну понятно. Вполне ожидаемо! Я тебе давно говорил, что у тебя что-то с нервами. И не ешь ничего, хоть и в ресторане работаешь. Сходи к врачу, – как-то металлически сказал Андрей, развернулся и размахивая руками, как на спортивной разминке, пошел на кухню, оттуда уже крикнув, что пора бы наконец приготовить поесть.
Надя провела руками по лицу, будто умываясь или пытаясь себя разбудить и обнаружила, что одной сережки нет. Она медленно спустилась с дивана на колени на пол и стала искать. Шаря руками под диваном, она нашла несколько потерянных вещей, которые если падали на пол, то исчезали. Кот играя, загонял их во всякие углы и щели. Вот карандаш, вот флешка, резинка для волос… И тут что-то противное, холодно-скользкое, попало ей в руку.
– Фу,
В это время из кухни вернулся Андрей со словами, что сегодня, видимо, жрать он так и не будет. И застыл. Надя сидела на полу и на вытянутой руке показывала ему находку. Она не могла произнести ни слова. Горло перехватило как удавкой, во рту пересохло, в голове что-то жужжало и сдавило уши.
– Что это? – напряженно спросил Андрей? – Что ты там мне показываешь?
Надя медленно встала и так же, на вытянутой руке, поднесла ему находку прямо к лицу.
– Так видно? – внезапно охрипшим голосом спросила она.
– Видно! И что?! – с вызовом спросил Андрей.
Она бросила находку на пол и шатаясь пошла в ванную. Что ей хотелось сделать она точно не знала. Может сунуть голову под холодную воду, может уйти от него подальше, может утопиться.
И тут Андрей развернулся и начал, увеличивая громкость, орать ей в след. Слова летели, как снежная лавина, с такой же разрушающей силой. С гулом и грохотом. Она плохо понимала, что именно он кричал. Но содержание его словесной атаки было примерно о том, что она сама виновата, потому что давно перестала за собой следить, что он мужик, а не монах. Что она вынудила его пойти на измену, потому что вечно на своей дурацкой работе. И вообще ему с ней скучно. Что она неврастеничка, которая задолбала ему мозг скандалами и прочее, и прочее. Он продолжал кричать даже тогда, когда Надя включила воду и сидела на ванной, сунув руки под горячую струю. Андрей пару раз сильно ударил ладонью по двери, поскольку Надя не отвечала, а ему, видимо очень хотелось диалога! Тогда он стал орать, что если она сейчас же не выйдет, то он соберется и уйдет к черту. Надя молчала. Она это делала не потому, что это была ее позиция… Просто у нее не было ни сил, ни слов, ни рук, ни ног.
Надя, оцепеневшая, сидела в душной ванной. Она слышала, как Андрей хлопает дверцами шкафов, как с грохотом упали коньки, как шуршат какие-то пакеты, услышала звук закрываемой молнии и все это сопровождалось злобным бормотанием Андрея, который то увеличивал громкость, в том смысловом месте, которое Наде надо было услышать, то снижал ее. В обрывках фраз звучали обвинения, пожелания остаться одной, так как с психопатками не живут, уверения, что она еще пожалеет, что не ценила такого мужчину, звучал нервный смех в вперемежку с матом и еще какой-то шум, который она не могла распознать.
Вдруг Наде захотелось выйти. Странная сила внезапно подняла ее, что-то закипело в районе груди и возникло непреодолимое желание вцепиться ему горло. Последние минуты Надя помнила совсем смутно. Как кино о себе на черно-белой старой рваной пленке. Она открыла дверь и в два прыжка оказалась около него. Дальше все совсем в тумане. Помнит только, как она пыталась лупить его по лицу и кричала жутким чужим голосом одно слово: «Ненавижу»! Руки в ударах встречались с его лицом и другими местами, но им было совсем не больно. Все мелькало и летало, не было ни стен, ни пола, ни потолка, ни мебели, ни мира вообще! Не было ничего. Только ее руки и его лицо, в которое руки пытались попасть. Мелькали, как кадры фильма, его бешенные глаза, иногда открытый рот, который тоже что-то орал, часть плеча, снова лицо, кисти собственных рук, его руки, вспышки света…
Очнулась Надя тогда, когда она летела по воздуху в ванную. Ей так показалось. На самом деле это Андрей скрутил ее, притащил на руках в ванную и захлопнул дверь.
– Сиди тут, *ука чертова! Психопатка!!
Далее последовала матерная тирада на фоне звона разлетающегося зеркального стекла, в которое он запустил связкой ключей. Грохнула входная дверь, что-то рухнуло и наступила тишина.
Тишина, похожая на вакуум заполнила все пространство квартиры. Не было ни одного звука, ни одного шороха. Надя сидела на краю ванной и смотрела в раковину… Точнее сказать, туда был направлен ее взгляд, но не взор… Взор Нади в это время был отключен, как электрический оптический прибор. Просто выключили тумблер и все погасло. Да и сама она не чувствовала себя в этот момент живым человеком. Только одна большая, разлившаяся
Надя открыла, но не сразу. Резко испугала мысль, что это может быть вернулся Андрей. Что-то забыл или поговорить. Несколько секунд Надя стояла в оцепенении. Мужества на новую серию ссоры у нее не было ни грамма. Но к ее счастью она не успела сильно погрузиться в эту тягостную, пугающую мысль, потому что в дверь еще раз позвонили и с той стороны раздался голос Ирки:
– Надь, это я! Ты дома?
Ирка видела, что в квартире был свет и потому проявила настойчивость.
Сказать, что рот у Ирки распахнулся до груди, это ничего не сказать. Она вошла, вскрикнула, охнула и так стояла секунд пять, озираясь.
– Господи, что это? Вы подрались? Где Андрей? Он тебя ударил? Куда? Надь!! Что случилось?!
Надя смотрела на Ирку, как потерявшийся ребенок на взрослого, который его наконец-то нашел. Она хотела что-то ответить, но изнутри, откуда-то из глубины пошла вверх волна слез, как из какого-то огромного подземного озера, или даже моря. Проходя через грудь, волна заблокировала Наде дыхание. Поднимаясь выше, проходя через горло слезы как будто наполнили его и лишили возможности произносить звуки. Потом они дошли до носа и его сильно защипало. И наконец они добрались до глаз. Сначала глаза наполнились как чаши, но переполнившись, море потоком хлынуло из чаш на поверхность. Надя медленно сползла на пуфик в коридоре, согнулась в калачик и на громком выдохе зарыдала. Через минуту они плакали вместе.
Ирка была девушка энергичная, общительная и всегда в хорошем настроении. Она была Надин моторчик. Так они и дружили с первого класса, дополняя друг друга, как утро и вечер, как весеннее первое солнце и осенняя прохлада, как детская веселость и взрослая умеренность. Они и внешне были противоположностями. Ирка была девушка с пышными формами, на пол головы ниже Нади. Движения ее были быстрее и резче, речь торопливее, улыбка шире, смех громче. Ира была яркая брюнетка, но в отличие от Нади, со светлыми глазами, со здоровым румянцем на пухлых детских щечках и настырным взглядом, всегда куда-то бегущая и неутомимая. Надя же на ее фоне смотрелась как английская светская леди, как будто немного прохладная, стройная, не броско одетая, не ярко накрашенная, обдумывающая каждое свое слово, сдерживающая эмоции, следящая за аккуратностью и плавностью своих движений, хотя она не следила, это просто так казалось. В детстве мама часто одергивала ее, если маленькая Надя начинала излишне, по маминым понятиям, веселиться, шуметь, много двигаться. Маму всегда раздражало, когда Надя привлекала внимание окружающих. При чем улыбки умиления на лицах взрослых от Надиного невинного баловства ни о чем маме не говорили. Все равно девочку ставили на место. Если не сказать «на тумбу».
Глава 2. Мама
– Надя, вставай давай! – звонко крикнула мама, – Опоздаешь, будешь сама виновата! Не хватало еще, чтобы ты спросонья мимо нот ляпала!
А Надя и так не спала уже часа два. В голове носились нотные ряды и волнующие мысли – как все пройдет и что скажет мама? Понравится ли ей? Как хочется удивить маму, и чтобы она сказала: «Надюша, ты такая умница»!
В Надины восемь лет это был не первый ее концерт, но такого высокого уровня – первый! После отборочного прослушивания взяли лучших по школам и теперь был городской конкурс.