Булавин (СИ, ч.1-2)
Шрифт:
Вот и все, теперь я уже сам по себе и никто, кроме моих казаков, мне не указ. Как говорится, все в твоих руках, действуй Лют.
Мы с Иваном огибаем майдан, на котором слышен голос очередного атамана, набиравшего себе воинов, кажется, это был Сидор Белый, восточными воротами выходим из города и вливаемся в очередную гомонящую и вооруженную человеческую массу, расположившуюся сразу за стенами Черкасска. Быстро находим свой отряд, казаки сидят полукругом, и я, без промедления, выхожу в середину.
– Ну, что, никто не
Этот вопрос я обязан задать и ответ на него совершенно стандартный:
– Нет!
– Решено, мы с тобой!
– Слово сказано, и назад его не вернешь.
Нормально, так и должно быть, хотя я по-прежнему удивлен тем, что взрослые мужики (пардон, мужчины, за мужиков здесь кровью взять могут, как за тяжкое оскорбление) принимают мое верховенство над ними. Совершенно понятно, что человек пять казаков, это булавинцы, а остальных-то, какой волной притянуло? Не ясно, но чего только в жизни не случается, тем более в таком вольном сообществе как наше.
– В общем, так, - я снова обращаюсь к казакам, - чтобы не было лишних вопросов, поясню сразу. Все делаем по дедовским обычаям. Одна доля от добычи рядовому, две доли десятнику, двум моим помощникам, кого сам назначу, по пять, мне десять. Расходы на провиант и прочие отрядные нужды из общего котла. Пока на все трачусь я, как дуван будет, затраты свои возмещу. Устраивает?
– Да.
За всех ответил Сергей Рубцов, который, наверняка, и станет моим первым замом, а вторым, конечно же, будет Василий Борисов. Славные помощники должны быть, не без своего мнения, само собой, но сильно меня давить не станут.
– Вопросы ко мне имеются?
– Найдутся, - отозвался Сидор Лучко.
– Как в Персию доберемся?
– На расшиве.
– Так, где же ее взять? До Царицына верхами дойдем, а надо, так и до Астрахани, лошади у всех имеются. А дальше что? По всей Волге сейчас ни одного свободного суденышка.
– Для нас такое суденышко найдется, не переживай Сидор. Ты правильно сказал, что верхами к Волге пойдем. Затем, лошадей оставим под присмотр Царицынского городского начальства, а по возвращении их заберем. Обмана быть не должно, все договорено, расшива имеется, припасы закуплены, и дело только за нами.
– А где припасы-то?
– Утром подвезут. Будет хлеб, соль, пшено, сало, мясо вяленое и рыба сушеная.
– Когда навыки воинские и оружие проверять станешь?
Следующий вопрос задал молодой рыжеволосый казак, которого, кажется, звали Юрко Карташ.
– В дороге на вечерних привалах. Там же и на десятки поделимся.
– А проставляться на удачный поход будешь?
– Само собой, как обычай велит. До вечера вы должны разбить отдельный лагерь, привести в него своих лошадей и подготовить походные сумки. Как первые костры зажгутся, из города приедут лавочники, еду и питье привезут. С меня бочонок горилки и закуска. Старшим вместо меня остается
– Дальше молчание, вопросов нет и, указав на открытое пространство в полукилометре от ворот, я скомандовал: - На три часа все свободны. Сбор на том месте, слева от кургана.
Казаки разошлись, а у меня с моими товарищами забота. Мы прошли к месту, где я наметил поставить свой временный лагерь, и раскидали вешки. После этого Кобылин, Смага и Воейков остались встречать людей, а мы с Черкесом направились в город за нашими лошадьми и вещами. Но сразу попасть домой не получилось, так как по дороге нас перенял атаман Харько Нечос.
– Эй, Никифор, - окликнул он меня.
– Привет Харько, - я остановился, обернулся к запорожцу и взмахнул рукой.
Он подошел вплотную, смерил меня оценивающим взглядом, улыбнулся и, дабы завязать разговор, спросил:
– Значит, все же набрал себе ватагу?
– Набрал.
– Говорят, у тебя расшива имеется?
– Да.
– И у меня две.
– Ну, раз такое дело, может быть, до Астрахани вместе пойдем?
– Поняв, к чему ведет Нечос, спросил я.
– А может быть и дальше?
– Пока до Астрахани, а там видно будет. Надо узнать, куда наши основные силы направятся и куда астраханцы с Кумшацким свой удар направят.
– Это так, но если наши цели совпадут, то вместе басурман бить легче.
– Понятно, что легче.
– Тогда предлагаю встретиться вечером у костра и за чаркой вина все подробней обсудить.
– Я не против. Мой лагерь слева от кургана.
– Ну, до вечера Никифор. Моя стоянка рядом будет.
– До вечера, Харько.
Так, в доме Лоскута мы оказались только через час. Иван Черкес стал седлать наших лошадей и закидывать на них ковровые сумки и баулы, а я в это время разговаривал с отцом, который после того как люди с майдана разошлись, сразу пришел к полковнику.
Батя крепко обнял меня и сказал:
– Горжусь тобой, сын. Все правильно сделал, придраться не к чему.
– Благодарю отец, но без твоей помощи, у меня ничего не получилось бы.
– Чепуха. Дурню ничто не поможет, а ты у меня молодец, - на миг он прервался, посмотрел в мои глаза, затем присел на широкую лавку у окна и добавил: - Честно говоря, не хотел я, чтобы ты химородником становился, но видно, что все во благо нашего народа вершится, и тут Лоскут прав.
– А чего так?
– Некоторые люди, становясь ведунами, бывало, так менялись, что их и не узнать было. Появлялась непонятная заносчивость, и они считали себя выше всех людей, кто вокруг них находился. Слава Богу, что ты не таков. Изменения имеются, но все в лучшую сторону. Значит, мне это зачтется, хорошо тебя воспитал.
– Это получается, что ты меня опасался, и потому со мной общаться не желал?
– Да. Надо было к тебе присмотреться.
– Родному сыну не доверился.