Булавин (СИ, ч.1-2)
Шрифт:
Вот тогда и собрались заодно стрелец Московского полка Григорий Артемьев, стрельцы Гачалов, Шелудяк и пушкарь Тысячного полка Гурий Агеев. Сговорились они биться за правду, и ранним утром 30 июля началось восстание.
Заговор астраханских стрельцов увенчался полным успехом. В один день были взяты под белы рученьки и казнены больше трехсот местных командиров, воевод и иностранцев. Причем, индусская и персидская городские торговые общины, насчитывающие по несколько сот человек, не пострадали вовсе, а били восставшие только офицеров и чиновников из европейцев. Городского воеводу Ржевского, после долгих поисков обнаружили в курятнике, приволокли
Шесть месяцев продержалась астраханская вольница, но на помощь им никто не пришел, даже донские казаки, на которых и была основная надежа. Наоборот, тогдашний войсковой атаман Максимов выслал на Волгу четыре казачьих полка в помощь царскому боярину Шереметеву, присланному с войском для подавления стрелецкого бунта.
Попытались стрельцы вымолить у царя прощения и объяснить, почему они пошли на бунт, но было поздно. В конце января 1706 года воевода Шереметев предпринял штурм города, и восставшие были разбиты. Под следствием оказалось 500 человек из стрельцов и солдат. Вот тогда и пришла им расплата, 314 человек были казнены, да еще 45, не выдержав пыток, в тюрьме городской погибли.
За это дело, воевода Шереметев получил от царя 2400 дворов крепостных людишек. В Астрахань на руководство городом был назначен деятельный Федор Матвеевич Апраксин и, казалось, что все окончательно успокоилось.
Однако искры недовольства продолжали тлеть среди стрельцов и солдат. Некоторые активные участники бунта уцелели и сегодня они собрались вместе.
– Ну, что, все в сборе?
– спросил стрелецкий десятник Федор Никитин.
– Да все, - откликнулся ему другой, Петр Кириллов.
– Давай говори, зачем собирал, а то опасно нынче по городу в ночную пору ходить. Не забылся еще наш прошлогодний бунт.
– Это точно, - поддержал его конный стрелец Иван Борзов.
– При малейшем подозрении в подвалы на дыбу поволокут.
– Так вот, - начал Никитин.
– С Царицына верный человек прибежал, сказывал, что город отдался казакам, притеснений тамошним стрельцам и служивым не чинят, грабежей нет, а войско казачье на Черный Яр двинулось.
– То так, - дополнил его Борзов.
– Был сегодня в Приказе, так там сказывают, что скоро вверх по Волге всеми полками двинемся.
– А нам что с того?
– спросил Кириллов.
Никитин прошелся к двери, посмотрел, не подсматривает ли кто и, убедившись, что все спокойно, вернулся в круг и продолжил:
– Надо к казакам переходить...
– Нет, - возмутился один из стрельцов.
– Они нам помощи в прошлом году не дали, и мы в стороне останемся.
– Цыц...
– шикнул на него Никитин.
– Человек, что ко мне прибежал, письмо принес от атамана Булавина, войсковой печатью скрепленное.
Никитин достал из-за пазухи свернутый лист бумаги и все присутствующие, заинтересованные посланием, придвинулись поближе. Аккуратно развернув послание, Никитин полушепотом принялся зачитывать:
"От донских атаманов молодцов, от Кондратия Афанасьевича Булавина и от всего Великого Войска Донского, всем астраханским стрельцам, солдатам и жителям. Ведомо нам, какие горести и притеснения вы претерпели от царевых воевод да иноземцев, поскольку сами претерпели немало. Вот потому, не имея больше возможности терпеть, поднялись мы всем Войском Донским и, призвав себе на помощь братьев наших с Сечи, Терека и Яика, а также все крестьянство желающее воли, отошли мы от царя московского и порешили своим государством жить по законам справедливым. Помня, про удалой и славный астраханский народ, обращаемся мы к вам и желаем вашего присоединения к делу нашему. Богатая и привольная Астрахань, должна стать самостоятельным и независимым торговым городом, который будет управляться по справедливости и правде, избираемым советом из лучших людей. В том наше самое главное желание. А если у вас беда будет, то мы на помощь придем, а коли у нас, то вы к нам".
– Вона как...
– протянул один из стрельцов.
– Что делать будем, други?
– оглядывая всех поочередно, спросил Никитин.
– Если все, что в этом послании написано, есть правда, - отозвался сидящий на бочке и до сего момента молчавший старый десятник Кадочников, - то надо казакам помочь. Опыт самоуправления у нас есть, что при Разине, что в это восстание наше неудачное, совет городской избирали и нормально справлялись. Торговля на Каспии будет, рыба еще не перевелась, да и производство наладить можно, селитреные заводы уже имеются, а если подумать, то еще много полезного сделаем. А если казаки без нас победят, то таких условий уже никто не предложит, поскольку везде по суше только они и будут.
Обсудив еще раз предложение донских казаков, стрельцы решили встать на сторону восставших. Рано поутру по одиночке они расходились, неся слова донского атамана Булавина ко всем людям населявшим Астрахань. И слова эти находили отклик в душах горожан, которые знали, каково это, жить в нищете и бесправии, рабом, к которому относятся хуже собаки.
Россия. Петербург. 10.11.1707.
Весь этот год, царь Петр Романов провел в дороге и государственных делах, и все это время он мечтал об одном, увидеть свой парадиз, город его имени - Петербург. И вот, наконец-то, он здесь, и видит, что дело всей его жизни воплощается согласно его замыслам.
Несмотря на осеннее время и промозглые сырые погоды, работы не прекращались ни на миг. Всюду стучали молотки и топоры, визжали пилы, а тысячи людей не щадя ни здоровья, ни живота своего, строили парадиз. И каждое утро, с самого раннего часа царь убегал в город и носился там до позднего вечера, за один только короткий ноябрьский день, успевая побывать и в крепости, и на стройках, и в порту, и на верфях. Везде находились дела, которые он не мог поручить никому иному. В эти дни Петр старался заниматься государственными делами только по минимуму. Когда речь заходила о мечте, царь становился упрям и никто, включая подругу жизни Екатерину и верного слугу Александра Даниловича Меншикова, не мог его от этого отвлечь. Царь видел плоды своих трудов, и всегда вспоминал, что раньше в этих диких местах не было ничего окромя болот, и только его хотением и желанием, здесь встает город-сказка, которому любой европейский монарх удивится.
Вот и сегодня вечером, он вернулся в свой двухкомнатный и обшитый тисом небольшой рубленый домишко, и сразу же попал в объятья милого сердешного друга Екатеринушки.
Проворная и хозяйственная Екатерина сразу же принялась накрывать на стол, при этом выговаривая царю:
– Что же ты, хозяин дорогой, так долго, измучилась я без тебя. Весь день в одиночестве, все одна, да одна.
– Дел много Катеринушка, труды, да заботы многие. Сама понимать должна, чай, не с простым человеком живешь, а с самодержцем всероссийским.