Булавин, Буганов Виктор Иванович

Булавин

на обложку

Буганов Виктор Иванович

Шрифт:

— Необходимая мне нужда месяца на три туды ехать.

Но выехать в Воронеж царю не удалось — отвлекли дела, связанные со «шведом». Вместо Воронежа выезжает 25 июня в армию. Шлет письма Шереметеву:

— Скоро буду к вам. И прошу, ежели возможно, до меня главной баталии не давать.

По пути в Белоруссию царь заехал в Нарву, где отметил свои именины — фейерверком на воде. Затем направился к Великим Лукам и здесь 5 июля получил весть о сражении под Головчином за два дня до этого — военные действия возобновились, и произошло неожиданное и малоприятное для русских событие.

Карл XII возобновил движение на восток, имея целью Москву.

По-прежнему, одержимый манией величия, он жаждал свергнуть Петра, заменить

его Яковом Собесским. Север и северо-запад России, в том числе Новгород и Псков, отойдут к Швеции; Украина и Смоленщина — к «состряпанному» им польскому королю Лещинскому, причем в Киеве будет сидеть вассал последнего «великий князь» Мазепа; южные русские земли предназначались им туркам, крымцам и прочим сторонникам. В России, говорил Карл Лещиискому, будут отменены все реформы, распущена новая армия, воцарятся старые порядки; здесь он непреклонен:

— Мощь Москвы, которая так высоко поднялась благодаря введению иностранной военной дисциплины, должна быть уничтожена.

Королю грезилось, что Россия будет обращена вспять — ее растащат на куски, отбросят от Балтики (Петербург — стереть с лица земли!), а сам он будет верховным судьей во всем, что происходит от Эльбы до Амура. Для этого необходимы решительное наступление и генеральное сражение. Карл вел армию в 35 тысяч солдат, опытных, закаленных и прославленных воинов. За нею двигалось войско Левенгаупта в 16 тысяч с огромным обозом.

Речь шла, таким образом, о национальном существовании России как государства, его жизни или смерти. До сих пор Петр, его полководцы и войска действовали успешно, осмотрительно, хотя и случались неудачи. И вот теперь — Головчино, в Белоруссии. На корпус Репнина напало войско Карла. Из восьми тысяч сражавшихся русских солдат немало осталось на поле боя; шведы, действовавшие более успешно, потеряли меньше. Репнин отступил, хотя разгрома и не потерпел. Петр вскоре узнал, что несколько русских полков во время сражения отступили в беспорядке, их пушки достались шведам. Другие оказывали сопротивление врагу, но вели бой «казацким, а не солдатским» обычаем. На этот раз, в отличие от более раннего неприятного случая с Шереметевым, царь не проявил снисходительности — враг подошел с главными силами к России, и небрежность, неумение могли ей обойтись очень дорого. Он распорядился предать военному суду Репнина и Чамберса — боевых генералов, к которым до сих пор относился с немалым уважением, считался с их мнением. Лишь отвага, проявленная Репниным во время сражения, спасла его от смерти — генерала по решению военного суда разжаловали в солдаты (вскоре, в сражении при Лесной, он снова покажет себя храбрецом и вернет себе чин и должность). Чамберса отстранили от должности, но звание генерала ему, человеку престарелому, сохранили.

Сражение под Головчином — успех для шведов, тоже понесших большие потери, невеликий. Но он способствовал дальнейшему ослеплению короля. Для русской же армии это был полезный урок, и Петр извлек из него все, что только можно. Он устроил показательный суд над генералами. Затем составил «Правила сражения» — в них речь идет о взаимодействии разных родов войск в сражении, стойкости и взаимовыручке солдат:

— Кто место свое оставит или друг друга выдаст и бесчестный бег учинит, то оной будет лишен живота (жизни. — В. Б.) и чести.

Карл, несмотря на всю свою самоуверенность и самовлюбленность, не может достичь чего-либо существенного. Его армия, не получая припасов в выжженной и разоренной местности, которую оставляют русские, идет медленно, долго стоит на одном месте (например в Могилеве — целый месяц). Король ожидает прибытия Левенгаупта с обозом — у него много продовольствия; да и 16 тысяч солдат — помощь немалая. Сначала шведы сидели в Могилеве, по выражению Петра, «тихо», поскольку «голод имеют великой». Русское 25-тысячное войско стояло к северо-востоку от города, в Горках.

Царь, занятый военными заботами, не упускает из виду и донские дела. За прошедший месяц там, у Долгорукого, многое изменилось. Командующий по приказу Петра получил подкрепления: помимо полка Кропотова, еще Ингерманландский, Бильсов, гвардии майора Глебова батальон Преображенского полка. В конце концов под началом Долгорукого собралось 32-тысячное войско — ненамного меньше русской армии, действовавшей под Нарвой в начале Северной войны (40 тысяч человек)! С такой армией Долгорукий вполне мог выступить против войск какого ни есть иноземного неприятеля.

Между тем командующий медлил — ожидал еще не подошедшие полки, приезда государя. Впрочем, в последнем он не очень уверен, испрашивает у царя указ, поскольку его уже сильно беспокоит промедление в решительных действиях против Булавина:

— А ежели не изволишь итти, изволь указ ко мне прислать немедленно, что делать, чтобы не дать вору продолжением (замедлением. — В. Б.) нашего походу в силу войти и чево бы он воровством своим за продолжением нашим не учинил бы над Азовом и над Троицким, от чево боже сохрани!