Бульвар Молодых дарований
Шрифт:
Во, гляди!.. шепчет мне слегка возбуждённо Арканя… Видишь вон там две чувихи стоят?.. Ну вон те, в сторонке… одна черноволосая такая, и с ней подружка белобрысая?.. видишь?..
Вижу… говорю я неловко… А что?..
Пошли к ним, потом расскажу…
Арканя сладко облизывает губы и рассекает толпу, которая уважительно расступается перед нами, музыкантами.
Привет, чувихи!.. говорит Арканя девушкам.
Я вижу, как черноволосая, по лицу явно еврейка, густо краснеет и закусывает досадливо губу.
Её подружка – полноватая, небольшого росточка блондинка, с широким русским лицом и гладко зачёсанными назад волосами – оживлённо улыбается и явно польщена вниманием со стороны джазмена.
Черноволосая внимательно смотрит на меня и я вижу в глазах у неё некоторое недоумение.
А вы что, тоже музыкант?..
Голос у неё глуховатый, грудной. Контральто…
Да так… немножко… говорю я скромно и заливаюсь краской от стыда.
Неужели сообразила и теперь насмехается?
Но девушка дружелюбно протягивает мне узкую, с длинными пальцами руку.
Я Софа. А как вас зовут?..
Альфред… говорю я неловко… Такое вот оперное имечко папа с мамой мне придумали.
Ничего… говорит она с лёгкой иронией… Могли бы и Кимом назвать. Или Трактором…
Софа внимательно изучает моё лицо и вроде бы остаётся довольна результатом.
Экс нострис?.. говорит она мне негромко, почти в самое ухо… Наш человек в Гаване?..
И понимающе улыбается.
Образованная девушка… думаю я уважительно и киваю в знак согласия.
Арканя, я замечаю, напротив, ей будто бы неприятен. Вроде бы как смущает.
Какая между ними кошка пробежала?.. думаю я не без интереса. Хотя что мне за дело? Мой сожитель по комнате весь поглощён беседой с этой пухлой блондинкой. Которая мне никаким боком не интересна.
А вот Софа эта – штучка непростая, сразу видно. И привлекательная…
Второе отделение нашего танцевального концерта проходит для меня легче. Мне уже ясно, что им всем в зале, за рампой и юпитерами, нет никакого дела до меня и моего музыкального миманса. Там внизу, на паркете, под замечательными старинными люстрами, парни водят девушек в танце… облапив растопыренной рукой упругую задницу в туго обтянутой юбчонке, ощущая рёбрами густо налитые нежные груди… Девчонка прижимается к сильному телу партнёра, и ведётся в эротическом тумане, лёжа мечтательно щекой у него на плече… утыкаясь на каждом шагу ляжкой в твердоту у него в штанах и истекая влагой желания…
А тут я со своим контрабасом, где-то там, в глубине сцены. Главный персонаж, среди этого праздника жизни!..
Не смешно ли?..
Всё, всё, чуваки!.. говорит Арканя слегка возбуждённо… Отлабали!.. Будя… За такие бабки нехер выкладываться…
За уже сдвинутым занавесом он раздаёт по красной десятке тем двум, что приехали отдельно от нас. Они кладут привычно, слегка пренебрежительным жестом, деньги в карманы и, подхватив ударную установку, тащат её молча к выходу.
Пошли… говорит мне Арканя… Пятак твой потом отдам, а теперь наших барух подхватим и повалим к ним, на Декабристов. Не против?..
Я неопределённо пожимаю плечами. И когда ж он успел с ними договориться?..
Народ расходится. Людские струи становятся всё жиже…
Мы выходим на Моховую. И я вижу Софу с той белобрысой… стоят чуть в стороне, дожидаются.
Девочки, пошли на Литейный!.. говорит Арканя по-хозяйски… Поймаем такси, отвезём вас. А то на этом, на жлобском транспорте, час будем тащиться…
Они послушно идут вместе с нами по улице. Белобрысая протягивает мне широкую, не совсем по-женски жёсткую, кисть.
Оля… говорит она коротко.
Я называю себя.
Девчонка энергично, крепко пожимает мою руку.
Сильная… уважительно думаю я… Может, такие вот Аркане и по вкусу, кто его знает?..
Такси гонит по набережной вдоль просторной Невы. Но мне не до вечерних пейзажей – я сижу посерёдке сзади, зажатый между двумя девчонками, с их тугими сиськами и объёмистыми ляжками, плотно сдавившими с обеих сторон мои тощие жилистые бёдра. Не совру, будто мне это неприятно – когда на крутом повороте я валюсь всем боком на одно из этих мягких объёмистых тел, а другое наваливается сверху мне на плечо.
Мой дружок промеж ног, давно уже ссохшийся на харчах институтской столовки, вдруг, встрепенувшись, алчно подымает свою налившуюся жаркой кровью голову и начинает рваться на волю.
Хорошо, что это незаметно в темноте…
Мы проезжаем Театральную площадь, уже опустевшую после разъезда из Кировского и из Филармонии. Слегка попрыгав шинами через трамвайные рельсы, «волга» гонит дальше, по Декабристов.
Здесь!.. говорит водителю Арканя.
Софа как-то нервно хмыкает.
Завидная память у вас, однако, Аркадий… говорит она тихо, с неодобрительным уважением.
А я приятное всегда помню!.. отвечает Арканя с коротким и, как мне кажется, победным смешком.
Ну это как кому… говорит Софа, коротко вобрав и выпустив воздух сквозь сжатые зубы.
Мы поднимаемся по едва освещённой лестнице, где густо пахнет кошачьим дерьмом. Высоченная дверь, обитая чёрным дермантином. С обеих сторон звонков, будто кнопок на гармошке.
Софа открывает.
Длинный извилистый коридор. Тишина. Откуда-то издалека, из-за одной из дверей, доносится приглушённо чей-то мощный храп…
Мы проходим на цыпочках в даль коридора. Дверь в самом конце. Софа долго выбирает из связки нужные ключи. Отпирает нижний замок. Потом верхний. Дверь с еле слышным скрипом отворяется, и мы заходим в темноту. Арканя, похоже, задевает что-то своим футляром с трубой. Чертыхается тихо сквозь зубы.
Впереди загорается вдруг большой неяркий торшер довольно антикварного вида. Оранжеватый свет озаряет просторную комнату загадочным и тревожным сиянием. Старинный, тяжёлый на вид комод… просторный диван из потрескавшейся от времени чёрной кожи… стол в углу… камин, и на полке над его чёрным зевом две вазы с цветами… по стенам небольшие строгие рамы, вроде бы с гравюрами, но свет слишком тусклый, чтобы их можно было рассмотреть… Дальние углы комнаты и вовсе тонут во мраке, только угадываются очертания кровати с никелированной спинкой, которая странно смотрится здесь – будто заброшенная машиной времени из наших шестидесятых годов куда-то в начало века.