Бумажные города

Грин Джон

Если не смотреть на Марго пристально, от нее оставались лишь сверкающие в темноте глаза. Но я сконцентрировался и разглядел овал ее лица — грим оказался еще влажным. Скулы и подбородок образовывали треугольник, на черных как уголь губах едва обозначилась улыбка.

— Уголовно наказуемые пункты там есть?

— Гм. Напомни-ка, взлом и проникновение наказуемы?

— Нет, — твердо сказал я.

— «Нет» в смысле «не наказуемы» или ты отказываешься мне помочь?

— Отказываюсь. У тебя же вроде есть шестерки, из них тебя никто покатать не

может?

Например, Лэйси и/или Бекка всегда были готовы ей услужить.

— Дело в том, что отчасти из-за них все эти проблемы и возникли, — объяснила Марго.

— Какие проблемы?

— Целых одиннадцать, — беспокойно напомнила она.

— Я закон нарушать не буду.

— Богом клянусь, тебе ничего противозаконного делать не придется.

В тот самый момент у дома Марго зажглись яркие фонари. Она мигом влетела в мое окно, перекувыркнувшись через подоконник, и закатилась под кровать. Через несколько секунд в патио показался ее отец.

— Марго! — кричал он. — Я тебя видел!

Из-под кровати донесся приглушенный вздох:

— О, господи. — Марго поспешно выбралась, вскочила и ответила ему: — Пап, ну хватит уже. Я просто с Квентином зашла поболтать. Ты же сам всегда говоришь, что он мог бы оказать на меня расчудесное влияние и все такое.

— Так ты просто болтаешь с Квентином?

— Да.

— А лицо почему черное?

Марго колебалась лишь тысячную долю секунды:

— Пап, для этого потребуется длиннющую предысторию рассказывать, а ты устал наверняка, так что иди…

— В дом! — громогласно рявкнул он. — Сию же минуту!

Марго схватила меня за майку, прошептала: «Вернусь через минуту», и полезла через окно.

Как только она ушла, я схватил со стола ключи от машины. Ключи — мои, а вот машина, к сожалению, не моя. На шестнадцатый день рождения родители подарили мне крошечную коробочку, я сразу же понял, что там ключи от тачки — и чуть не обделался от радости, поскольку они мне до этого неустанно твердили, что денег на машину для меня у них нет. Но когда мне вручили крохотную коробочку в обертке, я сразу понял, что они просто дурили мне голову, а теперь все же дарят мне тачку. Я сорвал оберточную бумагу и открыл коробочку. Да, там, действительно, оказался ключ.

Пристально рассмотрев его, я понял, что он от «крайслера». От минивена. Того самого минивена компании «Крайслер», на котором ездила моя мама.

— Вы дарите мне ключ от твоей машины? — спросил я ее.

— Том, — сказала она отцу. — Я же говорила тебе, что он размечтается.

— Ой, не надо меня обвинять, — ответил отец, — ты просто пытаешься списать собственную фрустрацию на мой уровень дохода.

— Нет ли в твоей попытке наскоро проанализировать мое поведение некоторой скрытой агрессии?

— А нет ли скрытой агрессии в риторических обвинениях в скрытой агрессии по умолчанию? — возразил папа, и этот диалог затянулся еще на некоторое время.

Вкратце итог был таков: я мог наслаждаться крутизной одной из последних моделей фирмы «Крайслер» за исключением тех случаев, когда на минивене уезжала мама. А поскольку она каждый день с утра пораньше укатывала на работу, я мог на нем ездить только по выходным. Ну да, по выходным и среди ночи, будь оно неладно.

Марго отсутствовала дольше обещанной минуты, но не намного. Однако пока ее не было, я снова начал колебаться.

— Мне же завтра в школу идти, — сказал я ей.

— Да я знаю, — ответила Марго. — Завтра учебный день и послезавтра тоже, но если об этом много думать, девичьи мозги не выдержат. В общем, да. Завтра на уроки. Поэтому надо спешить, чтобы к утру успеть вернуться.

— Не знаю.

— Кью, — сказала она, — Кью, дорогой. Мы же с тобой старые друзья?

— Мы не друзья. Мы просто соседи.

— Господи, Кью. Я что, недостаточно хорошо к тебе отношусь? Разве я не велела своим мальчикам на побегушках быть с тобой помягче?

— Гм, — с сомнением ответил я, хотя всегда подозревал, что это именно благодаря Марго Чак Парсон и его дружки нас не трогают.

Она моргнула — оказалось, что у нее даже веки накрашены.

— Кью, пора идти.

Вот я и пошел. Выскользнув из окна, мы, пригибаясь, побежали вдоль стены моего дома. Когда мы добрались до минивена, Марго шепотом велела мне не закрывать дверцы — слишком много шума. Я переключился на нейтраль, подтолкнул машину, и она покатилась по дорожке. Миновав два дома, я наконец завел двигатель и включил фары. Мы закрыли дверцы и поехали по серпантину бесконечности Джефферсон-парка; построенные тут домики до сих пор казались новехонькими пластмассовыми модельками, это была такая игрушечная деревенька, населенная десятками тысяч настоящих людей.

Марго заговорила:

— Дело в том, что на самом деле им пофиг, им просто кажется, будто мои выходки очерняют их в чьих-то там глазах. Ты вот знаешь, что он сейчас сказал? «Свою жизнь можешь портить сколько хочешь, не мое дело, но не ставь нас в неловкое положение перед Джейкобсенами — они наши друзья». Смехотворно просто. Ты не представляешь себе, какие препятствия они чинят, чтобы я из этого сраного дома не вышла. Помнишь, как в фильмах про побеги из тюрьмы скомканную одежду кладут под одеяло, чтобы сразу не заметили?

Я кивнул.

— Так вот, моя мама поставила в моей комнате радио-няню, чтобы слышать, как я ночью сплю-дышу. Мне пришлось дать Руфи пять баксов, чтобы она легла спать в моей комнате, а под ее одеяло я запихала кучу одежды. — [Руфи — это младшая сестренка Марго.] — Это, блин, хуже, чем «Миссия невыполнима». Раньше-то я могла сбежать просто так, как любой нормальный американский подросток — вылезти из окна и спрыгнуть с крыши. Но сейчас я как под гнетом фашизма живу.