Бумажные крылья
Шрифт:
– Я Тасе звонил, она сказала, что ты себе приемного сына нашла… или это не материнские чувства, а, Оль? Трахаешься с молоденьким, с инвалидом? Ты извращенка?
Я захлопнула дверь подъезда и, тяжело дыша, облокотилась о стену. Каждое слово лезвием по крыльям, каждое настолько метко, что от боли кричать хочется. Потому что разум он понимает, что есть в этом доля правды. А потом распахнула дверь неожиданно прямо возле него и выпалила:
– А знаешь, да! Да, я трахаюсь с мальчиком младше меня на одиннадцать лет, и, да,
Я выхватила у него букет и швырнула ему в лицо. Он явно не ожидал и теперь стоял, и просто быстро-быстро моргал, к его щеке прилипло несколько лепестков хризантем, и выглядел он намного более жалким, чем Вадим неподвижный в своей постели. Дверь подъезда захлопнулась, и я, обернувшись, увидала соседку с третьего этажа с лысой псиной на поводке, у которой между лохматых ушей телепался хвостик. На голове у ее хозяйки причёска а-ля шестидесятые и соответствующая кофта, и тоже хвостик, но на затылке, спрятанный вздыбленным начесом спереди и на макушке.
– Как вам не стыдно. Такое… вот. Вслух. Как только вот таких вот земля носит? По мужикам шляться по разным, то один у нее, то другой, как только не выгорела вся и не износилась. Бесстыжая. И дочка такой вырастет. Вечно ее пацаны в подъезде курят стоят и плюются. Куда только общество смотрят. Это на какой литературе надо детей растить, чтоб вот так все!
– Здравствуйте, Альбина Альбертовна. Вы уж не переживайте, с дочкой как-нибудь разберемся. Не волнуйтесь. Волноваться вредно. Вы идите, куда шли с собачкой. Погода как раз хорошая. Дождь закончился.
– Знаем мы, какое из нее вырастет. Наподобие матери с ее «заслугами». Ничего, я еще найду на вас управу. Вы не знаете, кто я такая! Вам неизвестно, какой я важный человек, и что я все… все про вас знаю!
Ну всем в подъезде было известно про бабу Алю, которая в районном отделе милиции какой-то там бухгалтершей или экономистом была, но всегда говорила, что она причастна к «высокой кухне» и знает, чего и кто стоит. У нее на всех материала найдется. Пока ее просто не уволили. Жалко. Несчастная, убогая и одинокая женщина с серьезными психическими проблемами.
– Хорошего вам дня, Альбина Леопольдовна, – вечно забывала ее отчество. Игнор всегда самый лучший метод борьбы вот с такими вот «троллями», как сказала б моя Таська.
Соседка как-то обошла меня бочком и поспешила выскочить из подъезда.
Ну вот, значит, у моих откровений были свидетели. Ничего, старые девы, убежденные в собственной правоте и значимости, мне точно не страшны. Пусть привыкают. Может, Вадим согласится, и мы переедем ко мне. Я бы очень этого хотела. И плевать мне на всяких баб Алей и тому подобных сплетниц, истекающих либо ядом, либо маразмом.
На улице мерзко залаяла псина моей соседки, и я подумала о том, что не зря говорят, что животные и их хозяева очень похожи. Вместо злости я теперь испытывала очередной подъем. У меня так бывало, что иногда вместо того, чтобы потом зацикливаться на негативе, я наоборот еще больше стремилась достигнуть желанной цели.
Когда садилась обратно в машину, зазвонил сотовый – номер незнакомый. Я потянулась за смартфоном и нажала на громкую связь.
– Ольга?
– Да, это я, Антон Юрьевич.
– Я прошу прощения, что на ваш личный телефон звоню, но именно он был указан в карточке Войтова.
– Ничего страшного. Добрый день.
– Да, простите. Добрый день. Забыл поздороваться, болван.
Я усмехнулась и тут же представила его лицо и то, как он неловко вертит ручку в пальцах.
– Я созванивался с врачом, он сможет вас принять в любое время. Это друг моего отца и… ну к нему очередь за месяцы вперед. Цены, правда, ну вы понимаете.
– Понимаю. Спасибо вам. У меня есть номер того врача, вы мне его давали. Я обязательно позвоню.
– Понимаете, тут надо в определённое время все делать. Лучше бы пораньше. Съездить на консультацию, я бы мог… я как раз в столицу скоро еду. Можно взять личное дело больного, его снимки, выписки.
– Я подумаю об этом обязательно. И созвонюсь с вами.
– Я через две недели думаю ехать. Вот. Если что, мой номер у вас есть.
– Да, есть. Спасибо вам огромное за помощь. И… и простите меня насчет ужина. Мне очень неловко.
– Я все понимаю, Ольга. Не дурак ведь и не слепой. Увы, но вы больны не мной, хоть я ужасно болен вами.
Я снова улыбнулась. Приятно, несомненно приятно слышать от него комплименты, и вот такие вот слова, но, когда в сердце та самая дыра, а по ее краям выжжено совсем другое имя, ничего не трогает, и даже грубость Вадима кажется намного вкуснее и привлекательней рифмоплетства Антона Юрьевича.
Ленка бы назвала меня идиоткой. Я и есть идиотка. Влюбленная, совершенно ошалевшая идиотка.
– Антон Юрьевич, может быть, посоветуете, где можно купить или взять напрокат инвалидное кресло? Я звонила в несколько мест и не знаю, где и какой фирмы лучше?
– Я сброшу вам смской название фирмы и адрес одного магазина, где покупает оборудование мой знакомый из частной клиники.
– Я буду вам очень благодарна.
– Да, знаю. Но на ужин со мной не пойдете.
– Простите.
– Не извиняйтесь. Буду ждать вашего звонка.
Я остановилась у обочины и тут же набрала в поисковике название магазина из присланной им смски, посмотрела часы работы, развернула машину именно туда. Я хотела, чтобы он вставал с кровати. Хотела, чтоб он чувствовал себя человеком, и собиралась доказать это всем.