Бумажный Тигр 3

Соловьев Константин Анатольевич

Смех Коу был похож на жужжание шмеля в пустой металлической бочке.

– Неплохо выглядит, а? Не п-рредставляете, какого тр-руда мне стоило подготовить его к ужину и подобр-рать прр-риличный костюм. Особенно вот этим!

Коу поднял свою лапу, на которой заклацали вразнобой курки и защелкали затворы. Крайне несовершенное подобие человеческих пальцев, подумалось Лэйду, но если это чудовище научилось так ловко ими орудовать, это не может не вызвать восхищения. Наверняка это так же непросто, как завязать шнурки при помощи пары вил. Но если Коу и было чего не занимать, так это целеустремленности. Этот человек

умел ставить перед собой цели и добиваться их – отчасти из-за этого он получил свою должность.

– Недурно, - сдержанно одобрил Лэйд, - Вы хорошо поработали, Коу. Мистеру Крамби стоит подумать о вашем повышении. Что вы думаете о… Должности личного камердинера? Надеюсь, в штате такая значится? Уверен, вы легко можете претендовать на нее, с таким-то опытом и…

Услышав сухой щелчок взводимого курка над ухом, он сделал единственное, что мог сделать человек в его положении – откинулся на спинку стула. Перед лицом что-то разорвалось, ослепив и оглушив его. Мир – пакостный, дрянной, отвратительный каждой деталью, но ставший знакомым – превратился в бездонную угольную шахту, в зеве которой крутились, сворачиваясь фракталами, ослепительные зеленые звезды.

Лицо горело так, точно его ошпарили кипятком, Лэйд прижал к нему ладони, рыча от боли и беспомощности, способный лишь глотать раскаленный воздух обожженными губами. Воздух казался ядовитым от разлитого в нем острого запаха сгоревшего пороха, к которому примешивалась тягучая вонь паленой плоти, но Лэйд глотал его жадно, захлебываясь и задыхаясь.

Мое лицо, подумал Лэйд, ощупывая дрожащими пальцами щеки и глаза. Мое лицо сгорело и превратилось в один сплошной ожог…

– …ледующий рр-рраз я отстр-р-релю вам пальцы на прр-рравой ноге, - рокот Коу доносился до него с трудом, точно слова были переложены слоями тяжелой влажной ваты, - Или ухо. Поверр-ррьте, мистерр-р Лайвстоун, в вашем теле есть черр-рртовски много частей, отчутствие которр-ррых не помешает вам р-рразделить с нами ужин!

Прошло несколько секунд, прежде Лэйд смог отнять ладони от лица. В уши словно вбили по неошкуренному бревну, и бревна эти теперь ворочались в ушных каналах, точно карандаши в точилках. Но барабанные перепонки, как будто, были целы. Даже глаза остались на месте, хоть и ужасно слезились, истинное чудо, учитывая, что выстрел прогремел в считанных дюймах от его лица. Приблизь Коу ствол немногим ближе…

Лицо горело так, будто старательные подмастерья несколько часов к ряду чистили его металлическими щетками, но все же не превратилось в сплошной ожог, как он боялся. Источником запаха паленой плоти был не он сам, к огромному облегчению Лэйда, а Коу. Его орудия были заключены в мясную оболочку, некогда бывшую его телом, местами уже оплывшую от жара и обожженную пороховыми газами. Но если перерожденный Коу и мог испытывать боль от этого, она, кажется, ничуть ему не досаждала.

– Рр-ррад, что мы достигли взаимопонимания, - Коу отошел от его кресла, оставив Лэйда судорожно тереть обожженное лицо, но сам садиться не стал. Неудивительно – ни один из уцелевших стульев не смог бы выдержать его веса, - А значит, ничто не мешает нам пр-р-рриступить к ужину. Как вы считаете, мистер-р-рр Крр-ррамби?

Крамби даже не шевельнулся. Его потухший взгляд медленно перемещался по столу, заставленному тарелками, огибая их, точно мины

на минном поле. Лэйд догадывался, отчего. Он и сам избегал смотреть в ту сторону. Блеск серебра, обычно разжигавший аппетит, сейчас казался пугающим, как блеск хирургических инструмент, разложенных на столе согласно какой-то жуткой хирургической иерархии.

Ничто не тяготит так, как ужин, который постоянно откладывается, заметил как-то мудрейший мистер Хиггс. Но Лэйд лишь сейчас заметил, какой тяжелый смысл она таит в себе. Совсем не тот, который намеревался вложить в нее автор.

Коу со скрежетом распростер над столом свои лапы.

– Оставайтесь на местах, прр-ррошу вас! Мистерр-рр Коу сегодня поухаживает за вами лично. Можете не сомневаться, он добудет для вас самые вкусные куски, джентльмены! Не беспокойтесь, это ничуть не затрр-рруднительно! Ведь для чего его существуют слуги, а?

Нет, подумал Лэйд. Пожалуйста, нет.

– Пррр-р-рриступим!

Бронзовые курки, торчащие из несвежей и обожженой плоти Коу, задергались, взводясь и вхолостую спускаясь. Заерзали в своих гнездах изогнутые рукояти затворов, похожие на миниатюрные рычаги. Они не выглядели изящными инструментами, но Коу управлялся с ними с легкостью лишь немного уступающей той, с которой обычный человек орудует собственными пальцами. Он ловко цеплял ими серебряные крышки, приподнимая их над столом, мало того, вкладывал в эти движения определенную грацию, точно всю свою жизнь служил не цепным псом, а профессиональным официантом, превратившим подачу блюд в истинное искусство.

***

Потревоженное серебро зазвенело, испуганно звякнул хрусталь. Лэйд знал, что увидит на тарелках. Знал еще до того, как щелкающие механические пальцы Коу снимут крышки. Догадывался по одному только запаху.

Это не было едой. Скорее, это походило на содержимое свежеразворошенной могилы или скотомогильника. Тарелки были наполнены колышущейся массой из некротической ткани, тронутой разложением до того состояния, в котором плоть уже не держится на кости.

Нежные сыры походили на бледные пульсирующие опухоли, истекающие липкой жижей. Кокетливо украшенные луковыми колечками и звездами из моркови пироги покрылись плесенью настолько, что стали похожи на коконы, вот только едва ли то, что шевелилось внутри, походило на прекрасных бабочек. Десерты, над которыми патиссье трудились много часов, расползлись по тарелкам бесформенными мутными лужами, украшавшие их кружки из цукатов выглядели медалями на разлагающихся мертвых телах. От соусников поднималось зловоние, столь едкое, что Лэйд не осмелился даже заглянуть в них, а некоторые блюда, укрытые крышками, издавали негромкие звуки, похожие на треск.

Этим обедом не мог бы удовлетворится даже гриф-падальщик. Все, что находилось на столе, было не просто тронуто гниением, оно распространяло вокруг яд и скверну, мгновенно напомнив Лэйду консервные банки, которые в припадке ярости громил Лейтон.

Яд, тлен и отрава.

Апельсины, горкой лежащие на блюде, беспокойно шевелились, будто их подмывало сбежать прочь – мягкие бледные отростки, которыми они поросли, цеплялись за края, пытаясь сдвинуть их с места. В банках с горчицей что-то булькало, исторгая на поверхность пузыри. А уж жаркое…