Бумажный Тигр 3
Шрифт:
– «Биржевая компания Крамби», - негромко, но отчетливо произнес Розенберг, поправив пальцем очки на тяжелом носу, и несколько голосов вторили ему.
– Как? – Крамби приложил ладонь к уху, будто слабо слышащий, - Как вы сказали?
– «Биржевая компания Крамби»!
– Не слышу! «Олдридж и Крамби»? Нет?.. А как?
– Крамби! Крамби! Крамби!
Подчиненные принялись хлопать ладонями по столу, быстро придя к единому ритму, от которого вино в бутылках тревожно вздрагивало, а легкие соусники ползли по скатерти, точно живые.
– Крамби! Крамби! Крамби!
– Не «Олдридж и Крамби»? – господин оперативный директор одобрительно кивал в такт, подзадоривая своих подопечных, - В самом
– Крамби! Крамби! Крамби!
– Да! Крамби! – он поднял вверх стиснутый кулак в ликующем жесте, - Крамби! На правах полномочного владельца компании и единственного держателя ее акций я объявляю неограниченную войну! Больше никаких уступок! Никаких компромиссов! Никаких тянущих на дно альянсов и нелепых конвенций! Мы наконец будем заниматься делом, тем делом, для которого были созданы и к которому чувствуем призвание! Это не богадельня для пожилых леди и не монашеский скит! Это биржевая компания, черт вас подери! И мы будем заниматься здесь тем, ради чего поднялись на борт! Зарабатывать деньги!
– Крамби! Крамби! Кра…
Дьявол, подумал Лэйд с раздражением. Еще немного, и все они превратятся в свору пьяных обезьян. Я не имел удовольствия знать мистера Олдриджа, но ему, должно быть, требовалось чертовски много сил, чтобы сдержать эту ораву!..
Единственным, кто не скандировал вместе со всеми, охваченный экзальтическим порывом, был мистер Кольридж. Кажется, начальнику отдела персонала в самом деле было худо. Взгляд у него сделался потерянным, блуждающим, а лицо покрылось мелкими бисеринками пота. Сколько проклятых щупалец этот тучный упрямец успел проглотить, силясь продемонстрировать свою выдержку? Пару фунтов, должно быть. А ведь в спешке он, должно быть, не очень усердно работал зубами… Лэйд вздрогнул, представив, как эти щупальца, перевариваясь, продолжают вяло ворочаться в желудке мистера Кольриджа.
Какая гадость.
Мистер Кольридж вдруг выпучил глаза. Сонные и апатичные, они вдруг приобрели отчетливо тревожное, даже испуганное выражение. Как у человека, который подавился рыбьей костью или…
– Крамби! Крамби! Крамби!
Мистер Кольридж вдруг прижал руки к груди и качнулся над столом, опрокинув пару стаканов. Кажется, никто не придал этому значения. Кажется, никто и не заметил. Сейчас, когда все внимание целиком было приковано к Крамби, а зал сотрясался от ритмичных рукоплесканий, даже его ближайшие соседи по столу не заметили неладного. Мистер Кольридж несколько раз попытался ударить себя в грудь, но движения у него были вялыми, словно он плыл под водой. Будто нарочно усиливая сходство, начальник кадрового отдела открыл рот и стал глотать воздух, точно огромная толстая рыбина.
Но больше всего Лэйда поразил его взгляд. Судорожно мечущийся и испуганный, он в то же время казался равнодушным, отстраненным, почти безразличным. Точно его телом и разумом одновременно овладели смертельный страх и неимоверная хандра.
– Крамби! Фаг-а-балла[8]! Крамби!
Раздувшееся горло мистера Кольриджа испустило отрывистый квакающий звук, а из широко открытого рта на скатерть выплеснулся фонтанчик мутной желудочной жижи с алыми вкраплениями вина. Кто-то из его соседей издал возглас отвращения, кто-то пьяно засмеялся, ткнув его локтем под ребра. Кажется, они даже не замечали. Не видели.
– Да помогите же ему! – рявкнул Лэйд, вскакивая, - Он же сейчас задохнется к черту!
***
Только тогда торжествующий рев сменился испуганными вскриками, а стулья загремели по полу, царапая дорогой паркет. Где-то вскрикнула мисс ван Хольц.
– Воды!
– По спине бейте!
– Ах ты ж дьявол…
Мистера Кольриджа вырвало еще раз, в этот раз куда обильнее. Мутная жижа заляпала скатерть перед ним, полилась в стаканы и тарелки, точно густой соус. Неестественно тягучая, почти багровая, она вдруг разлилась посреди стола настоящим морем, и в этом море, посреди не пережеванных мясных прожилок и кусочков капусты Лэйд с отвращением заметил вяло колышущиеся полупрозрачные комки, покрытые крохотными присосками. Остатки злосчастного осьминога, покинувшие желудок мистера Кольриджа.
– Да дайте же ему воды! – крикнул Крамби, - Чего вы стоите, как остолопы?
В горле Кольриджа, неимоверно раздувшемся и похожем на вибрирующую водосточную трубу, вновь что-то квакнуло, в этот раз почти оглушительно, будто где-то внутри него лопнул небольшой мяч. Его тучное тело, нависающее над столом, заходило ходуном, а по мясистому лицу мгновенно растеклась пепельная бледность, превратившая дрожащие складки рыхлой кожи, богатой подкожным жиром, в затвердевший алебастровый барельеф. Но даже в таком виде оно выражало смертный ужас.
– Это желудочная грыжа, - пробормотал кто-то из-за плеча у Лэйда, - у моей сестры было что-то наподобие…
Кольридж захрипел, впившись скрюченными пальцами в грудь, не замечая, как комкает и пятнает рвотой дорогую манишку. Он задыхался и не мог говорить, но каким-то образом, заходясь от боли, выдавил из себя:
– Внутри… Оно изнутри… Боже…
Кто-то принялся шлепать его по спине, но без всякого толку. Тяжелое тело мистера Кольриджа, весившее, должно быть, по меньшей мере три сотни фунтов[9], поглощало эти хлопки, точно китовья туша удары лодочным веслом. Кто-то протянул ему стакан с водой и мистер Кольридж, судорожно трясясь как под гальваническим напряжением, попытался влить его себе в рот, лязгая зубами по стеклу. В его глотке забурлило, словно там открылся гейзер, вода, смешавшись с желудочным соком, хлынула наружу, заливая и без того мокрый, покрытый полупереваренными закусками, стол.
– Агг-г-р… Ахххр-рр… Аррр-р-р-рг...
Мистер Лейтон повис у него на плече и попытался прижать к столу, но, коротко вскрикнув, отлетел в сторону, точно пушинка. Мистер Розенберг попытался проделать то же самое с другой стороны, но, несмотря на всю свою немалую силу, оказался распростерт на полу и забрызган едко пахнущей жижей.
– Это припадок! – крикнул Крамби, - Кто-нибудь, приколите ему булавкой язык!
В его словах была правда. Язык мистера Кольриджа метался во рту, окруженный алой пеной, хлещущей из его желудка. Угоди он меж судорожно клацающих зубов, мгновенно отказался бы отсечен, словно гильотиной. Быстрее всего успел Коу. Удивительно ловко для человека его худощавой комплекции, начальник отдела безопасности заломил правую руку мистера Кольриджа в ловкий одиночный нельсон[10], а вторую молниеносно запустил тому в рот. До чего ловко, оказывается, отставные частные сыщики управляются с булавками…
Коу коротким змеиным движением цапнул извивающегося, рычащего и стонущего Кольриджа за распухший багровый язык. Потянул изо рта, другой рукой расстегивая булавку, и… Мисс ван Хольц завизжала. Тонко, точно кошка, раздавленная локомобилем. Лэйд еще даже не успел осознать произошедшего, лишь увидел, как язык мистера Кольриджа, насаженный на булавку, точно мотылек, тянется изо рта, тянется и…
Великий Боже, да какой длины может достигать человеческий язык? Мистер Хиггс никогда не писал о подобном, его интересовали лишь те микроскопические сосочки на языке, что ощущают вкус, но Лэйд всегда предполагал, что едва ли более одного-двух дюймов. Язык мистера Кольриджа, стиснутый пальцами Коу, растянулся уже на полфута[11]. И продолжал вытягиваться из разинутого в ужасном крике рта, дрожа и извиваясь как багровая змея. Узкий и верткий, он был обильно покрыт крохотными бледными папиломами или язвочками, которые… который…