Бумеранг судьбы
Шрифт:
Мы садимся позади них. Скрип стульев о пол потихоньку затихает, потом женский голос запевает гимн, ясный и грустный. Я не вижу певицу. Патрик со своими братьями и отцом вносят в церковь гроб.
Мы с Марго знаем, как выглядит Полин в гробу – розовая рубашка, джинсы, кеды «Converse». Мы знаем это, потому что видели ее в морге, с волосами, убранными назад, и сложенными на животе руками. Священник, румяный молодой мужчина, начинает свою речь. Я слышу его голос, но смысл слов от меня ускользает. Невыносимо трудно здесь оставаться.
По монотонной команде священника мы встаем, снова садимся, молимся. Он вызывает Марго. Астрид смотрит на меня вопросительно. Я не знал, что она будет выступать во время этой церемонии.
Марго
Уистен Хью Оден, «Похоронный блюз». [28] Она не читает с листа. Она знает эти слова наизусть. Марго читает эти стихи так, словно сама их написала. Ее голос чист, глубок, полон гнева и сдерживаемой боли.
Ты – мой север и юг, запад мой и восток. Тяжкий труд мой и отдыха сладкий глоток. Ты – мой полдень и полночь, ты – песнь и сонет, Наша вечна любовь, но тебя больше нет.Ее голос дрожит. Она закрывает глаза. Астрид сжимает мою руку с такой силой, что мне становится больно. Марго делает глубокий вдох, а потом на фоне едва слышного шепота собравшихся продолжает:
28
«Funeral Blues» by W. H. Auden.
Когда она возвращается на свое место, тишина в церкви становится напряженной, мучительной. Астрид прижимает Люка к груди. Арно берет сестру за руку. Воздух кажется тяжелым от слез. Потом снова звучит голос священника, и подростки по очереди выходят, чтобы сказать несколько слов, но я опять не понимаю, что они говорят. Я упрямо смотрю в выложенный плиткой пол. Стиснув зубы, я жду, когда это закончится. Я уже не могу плакать. Я вспоминаю, каким потоком лились у меня слезы в тот день, когда я узнал о смерти Полин. Сегодня на соседнем стуле плачет Астрид. Я обнимаю ее и прижимаю к себе. Она хватается за меня, как утопающий – за спасательный круг. Люка смотрит на нас. Он не видел нас обнимающимися с того самого отпуска в Наксосе.
Похоже, небеса вняли моей просьбе: в просветы между тучами робко проглядывает бледное солнце. Мы медленно идем за гробом Полин на расположенное по соседству кладбище. Нас очень много. Жители городка прильнули к окнам: в этой похоронной процессии столько молодых… Марго идет впереди вместе со своими одноклассниками. Они смотрят, как гроб опускается в могилу. По очереди бросают на гроб розы. Какая-то девушка, тихо вскрикнув, теряет сознание. Окружающие бросаются к ней, кто-то из учителей подхватывает ее и уводит в сторону. Рука Астрид снова оказывается в моей руке.
Как и было условлено, после похорон все собираются в доме Сюзанн. Но большинство присутствующих разъезжаются. Им не терпится вернуться к нормальной жизни, к своей рутине, к работе. Столовая наполняется друзьями семьи. Мы почти со всеми знакомы. Присутствуют и четыре ближайшие подружки Полин: Валентин, Эмма, Беренис и Габриэль – маленькая, сплоченная компания. Я смотрю на удрученные лица их родителей, и мне вдруг становится ясно, что мы сейчас думаем об одном и том же: в покрытом белыми розами гробу могла бы лежать наша дочь…
Ближе к концу дня, когда опускаются сумерки и небо начинает темнеть, мы уезжаем в числе последних. У детей страшно усталый вид, словно после утомительного путешествия. Оказавшись в машине, они закрывают глаза и засыпают. Астрид молчит. Ее рука лежит на моем бедре. Так обычно бывало, когда мы ездили к ее родителям.
Мы выезжаем на Национальное шоссе, ведущее к автостраде, когда колеса нашего «ауди» вдруг начинают скользить по огромной луже грязи. Я смотрю на дорогу, но ничего не вижу. Жуткий смрад проникает в салон, и дети просыпаются. Это запах разложения. Астрид прижимает к лицу бумажную салфетку. Мы снижаем скорость, но колеса продолжают скользить. Люка начинает кричать, указывая на что-то пальцем, – на середине дороги лежит чье-то безжизненное тело. Идущая перед нами машина резко сворачивает. Это туша какого-то животного. На дороге всюду валяются внутренности. Ужасно воняет, но мои руки словно прилипли к рулю. Люка снова кричит. Внезапно в поле зрения появляется второй смутный силуэт. Еще одно животное. Мы сбавляем скорость. Нам объясняют, что грузовик, который вез с местной скотобойни останки животных, растерял по дороге весь свой груз: десятки ведер крови, смешанной с внутренностями, шкурой, жиром, кишками и прочим рассыпаны по дороге на протяжении пяти ближайших километров.
Адское зрелище. Мы медленно едем вперед, задыхаясь от невыносимого смрада разлагающихся туш. Наконец впереди возникает указатель на автостраду. В машине раздаются вздохи облегчения. Мы мчимся в направлении Парижа, в Малакофф, на улицу Эмиля Золя. Урчит двигатель…
– Почему бы тебе не поужинать с нами? – неожиданно предлагает Астрид.
Я пожимаю плечами.
– Хорошо.
Дети друг за другом выходят из автомобиля. Я слышу из-за забора радостный лай Титуса.
– Серж дома?
– Нет, его нет.
Я не спрашиваю, где он. Если честно, мне нет до этого никакого дела. Я просто радуюсь его отсутствию. Никак не могу привыкнуть к тому, что этот тип живет в моем доме. Да, я все еще считаю этот дом своим. Ощущаю его своим. Это мой дом, моя жена, мой сад, моя собака. Моя прошлая жизнь.
Глава 36
Мы ужинаем, как в старые добрые времена – в американской кухне, которую я с таким старанием оборудовал. Титус сходит с ума от радости. Он без конца кладет свою слюнявую морду мне на колени, глядя на меня неверящими, счастливыми глазами. Дети какое-то время сидят с нами, потом идут спать. Интересно, где же Серж? Мне кажется, что с минуты на минуту он появится в дверном проеме. Астрид ни разу не вспомнила о нем. Она говорит о детях, о прошедшем дне. Я слушаю.
Пока она говорит, я разжигаю огонь в камине. В очаге нет дров, но полно золы. Эту связку дров покупал еще я много лет назад. Серж и Астрид не любители поболтать тет-а-тет возле уютного огонька. Я протягиваю руки к огню. Астрид садится на пол рядом со мной и кладет голову мне на плечо. Я не курю, потому что знаю – она этого терпеть не может. Мы смотрим на пламя. Случайный прохожий, заглянув в наше окно в этот момент, решил бы, что перед ним счастливая, дружная супружеская пара.
Я рассказываю Астрид об Арно. Описываю комиссариат и жалкое состояние, в котором находился наш сын, рассказываю о том, как холодно и резко с ним обращался. Упоминаю о том, как он отреагировал, и о том, что до сих пор не выбрал подходящего момента, чтобы серьезно поговорить с ним, но обязательно это сделаю. Говорю, что нам придется искать хорошего адвоката. Она слушает меня, расстроенная.