Бунт при Бетельгейзе
Шрифт:
— Куда направляешься? — ненавязчиво поинтересовался Ромуальд.
— В бар, — коротко ответил Цитрус. Хорошо уже то, что этот тип не пытается к нему лезть!
— Угостить тебя водочкой? Или предпочитаешь бурбон?
— Пиво, — прорычал Эдик.
— Фи. Какие низменные вкусы! От пива толстеют. Впрочем, ты сохранил хорошую фигурку. И, признаться, шалунишка, очень мне понравился! Ладно, так и быть, я угощу тебя «Жигулевским». Хоть оно всё дороже год от года. Только условие: поцелуй за каждую кружку. В щечку, — поспешно
Эдик собирался уже вырубить «старушку» ударом механического кулака, но вовремя сообразил, что в компании с «другом» к нему будут приставать гораздо меньше, — а Ромуальда, можно и потерпеть. К тому же почему не выпить на халяву? Если этот хилый представитель племени нетрадиционалистов так уж хочет угостить его пивом, пусть угощает.
— Пойдем, — кивнул Эдик. — Только обойдемся без поцелуев! Я этого не люблю. И вообще, ко мне не лезть!
— Даже не подумаю, — заявил Ромуальд. — Напротив, буду ждать, когда ты сам проявишь инициативу, противный. Я люблю таких крепких парней, которые не торопятся лечь в постель с первым встречным…
Двери лифта открылись, и новые «друзья» оказались в разношерстной, яркой, гомонящей толпе неправильно ориентированных мужчин. Здесь, в холле, знакомились и поджидали партнеров, бранились и скандалили, мирились и лили слезы…
— Бар направо, — объявил Ромуальд и уверенно двинулся через толпу, цокая каблучками. Цитрус уныло поплелся следом.
— Ты на игры приехал? — поинтересовался Ромуальд.
— Да. С друзьями.
— Ах, вот оно что. Можно будет оргию устроить. Если захотите принять меня в свой тесный кружок.
— Посмотрим, — буркнул Эдик.
В баре оказалось неожиданно мало людей. Двое мужиков в ярких тряпках обнимались у входа. Еще двое сидели в темном углу и разговаривали на повышенных тонах — ссорились. Мучо Чавос черной горой возвышался у стойки бара, пребывая в гордом одиночестве. Пахло здесь вполне пристойно: дорогим коньяком, пивом, и совсем чуть-чуть — табачным дымом.
«Где же Змей?» — подумал Цитрус, пошарил глазами по бару и похолодел. Рептилия вместе с другой рептилией топтался на танцполе. Вот ужас! А строил из себя правильного коска и настоящего мужика.
«Впрочем, — Эдик вздохнул, — за долгое время пребывания на астероидах его сексуальная ориентация могла сильно сместиться в сторону однополой любви. А он об этом и не подозревал…»
Смущенный своими мыслями, Цитрус занервничал, обогнал Ромуальда, навалился на стойку бара и прокричал:
— Водки! Бутылку! Холодной!
— Какой невоздержанный, — улыбнулся Ромуальд одними уголками сморщенного рта. — А собирался пиво пить.
— Я заказал водку потому, что хочу нажраться! — сообщил Эдик и заорал снова:
— Три «Жигулевских»! Да похолоднее!
— Я не буду, — заметил Ромуальд.
— Ну и не пей. Я три выпью!
Затем он обратился
— Что, Змей оказался не таким крутым парнем, как мы о нем думали? Его сняли, а он и пикнуть не успел.
Чернокожий здоровяк посмотрел на Цитруса тяжелым взглядом.
— Да нет, дружище, он сам снял этого чешуйчатого. Увидел его и аж расцвел. Буду развлекаться, говорит, жить полной жизнью. Или половой жизнью? Я не понял, как он сказал. Из-за шипения его не всегда поймешь… Стаканчик только пропустил, сразу обнял эту ящерицу, и топчутся там уже минут двадцать. Оторопь берет, когда такое видишь. Ведь он с нами в команде.
— А ты?
— Я?! А что я? Бутылку «Столичной» раздавил и сижу. Хорошо хоть, не пристает никто.
— К такому страшилищу попробуй пристать, — подал голос Ромуальд, лукаво при этом улыбаясь. — Тебе я тоже пивка налью. Твой приятель скромник — сначала попросил пива, теперь вот водки захотел. Измена друга обеспокоила? Вы молодцы, рептилию в компании держите. Сразу видно, ребята искушенные. И со вкусом.
Мучо вытаращился на старого извращенца.
— Это кто? — поинтересовался он.
— Ромуальд, — тоскливо сообщил Цитрус.
— И что он…
— Будет болеть за нас на Играх, — поспешно ответил Эдик. — Я не сказал тебе, Ромуальд, — мы приехали на Игры. Будем в них участвовать. Так-то. Будешь за нас болеть, Ромуальд?
Старик изменился в лице, потом вдруг подпрыгнул на месте — каблуки цокнули по полу — и захлопал в ладоши.
— Дождался! — закричал он. — Дождался! Наши — на Играх! Буду ли я болеть? Да я не только болеть — я помогать буду всем, чем смогу! Все будут за вас болеть! Все до единого! Вы же герои, ребята! Вы — наши герои! Коньяка! Дербентского! Всем! Вы это слышали — мой друг будет участвовать в Играх! Мои друзья станут чемпионами!
Бармен выставил на стойку пузатую бутылку с маслянистой темной жидкостью.
— За счет заведения! — провозгласил он, хлопнув накрашенными ресницами. — Вот это да! Будущие чемпионы в нашем баре!
Парочка, бранившаяся в углу, прекратила скандал и уставилась на «будущих чемпионов». Те, что обнимались у входа, сорвались с места и с радостными воплями понеслись по коридору. Послышался всё нарастающий гул. Бар начал заполняться счастливыми людьми неопределенного пола.
Какой-то длинный худой тип толкал Мучо в бок и кричал:
— Снаряжение есть?! Я достану лучше! Всё — даром! Только за рекламу торговой марки!
Появившийся невесть откуда толстячок принялся обрабатывать Эдика:
— Устроим тотализатор! Заработаем кучу денег. Даже если не станете чемпионами, те из вас, что останутся в живых, будут обеспечены до самой смерти. — Эдик презрительно скривился.
— По тотализаторам я сам специалист. Мой поверенный здесь — Ромуальд. Но и тебя можем привлечь к делу. Почему бы и нет? Энергичные парни со связями нам нужны!