Бури
Шрифт:
— У меня есть дар, Зарина. Особый. И я тоже не местный.
— Понимаю, — серьёзно сказала девушка. — Хотя ты и выглядишь в этой одежде так, словно родился и вырос в Уфбаде.
— Это просто маскировка. Я ношу маску.
— И мне придётся, — кивнула она.
— Нужно подумать, как поступить, Зарина. Дай мне полдня, и мы вместе решим, что делать.
— Хорошо. Это твой дом?
— Нет, но люди, живущие здесь, не прогонят тебя. Так что давай для начала позавтракаем.
Фадр и Махунг вернулись только к вечеру и застали Алана и Зарину мирно беседующими на крыше.
— Приветствую! — сказал старик. — В нашем доме милая гостья! — Он хитро глянул на Алана, как будто видел его насквозь. — Пусть солнечный свет не оставит тебя, дитя, — сказал он девушке, и она улыбнулась, поднявшись ему навстречу.
— Здравствуйте. Спасибо!
— Вы не против, что я… — начал Алан, но Фадр спокойно поднял ладонь.
— Мы рады. Да, Махунг?
— Вчетвером веселее, — согласился мальчик. Он широко улыбался.
Алан оставил их ужинать, а сам пошёл спать. Ему нужно было отдохнуть.
Наутро он застал Зарину за уборкой. Она привела в порядок не только сам дом, но и дворик, и Махунг помогал ей. Землянин поглядел, как они беззаботно болтают и смеются, и поморщился. Сон принёс отдых его телу, но дух его был по-прежнему встревожен. Он готовился к худшему.
Алан без аппетита позавтракал и вернулся в беседку: там ему хорошо думалось. Он стал прикидывать варианты, и понял, что лучше всего уходить из Йола-Бада. Причём как можно скорее и забрав с собой этих троих. Вот только вряд ли Фадр, проживший на этой пустынной земле всю жизнь, согласится уехать, а преданный Махунг его не бросит. А Алан не мог бросить их. Но также он не мог бросить Зарину. Девушка должна была вернуться домой. Может, Фадру с Махунгом, мечтающим о лесе, там найдётся местечко? Землянин чувствовал груз ответственности за своих новых друзей, но это не тяготило его, как прежде. Будь что будет. Он расскажет им о своих далеко идущих планах, исключая, конечно, собственную фантастическую историю, а они уж пусть сами решают, как поступить…
…Алекс проснулся от невероятной мучительной неги. Он ощутил, что Дила прижимается к нему всем телом и нежно поглаживает его живот и всё, что находилось ниже… Он не стал открывать глаза, только улыбнулся, давая понять, что ему хочется продолжения. Тёплые губы коснулись его щеки.
— Алекс, — прошептала девушка. — Не засыпай, Алекс.
Он рассмеялся и открыл-таки глаза.
— Привет.
— И тебе привет, — отозвалась она, ласково целуя его в щеку. — Как ты спал?
— Разве мы спали?
Девушка рассмеялась и прикусила пухлые губы.
— Совсем чуть-чуть, под утро.
— И теперь ты меня раззадориваешь, потому что хочешь продолжения? — хмыкнул он.
Дила спрятала руки у него между бёдрами.
— Я не удержалась. Мне хотелось тебя коснуться, а, начав, я не смогла остановиться.
— Это хороший ответ, но теперь уже я не смогу остановиться, Дила.
В итоге они встали только к полудню, и Дила настойчиво попросила Алекса смирно сесть нас стул и позволить ей приготовить обед. Они сытно поели, и Алекс тщательно смазал её ногу целебным бальзамом. Смелая в своей ночной страсти, девушка не думала о боли, да и теперь, довольная и сияющая, она хромала, не обращая внимания на ноющую ногу. Неугомонная, она ковыляла по всему дому, не отходила от него ни на шаг, ласково тёрлась щекой о его плечо каждые пару минут. Алекс чувствовал себя заполненным ей, он то и дело целовал её или таскал на руках, как желанный груз. К вечеру нога перестала болеть, и Алекс решил показать девушке иные миры. Он мог защитить её, к тому же Дила должна была привыкнуть к перемещениям и ощутить Промежуток в себе.
— Только помни: если что, возвращайся сюда. То есть постарайся вернуться. Хорошо? А не получиться — жди меня в Промежутке или за его пределами, не уходи далеко.
— Я поняла, — ответила Дила. — Сделаю, как ты скажешь, Алекс.
Всё прошло хорошо, но Дила, ни разу не видевшая большого города и тем более автомобилей, заметно оробела.
— Ой! — и она прижалась к нему, спрятала нос у него на груди. — Алекс…
— Не бойся! — улыбнулся он. — Они тебя не съедят.
— А как они… двигаются? Они живые? — смущённо спросила она.
— Нет, не живые. Просто…
И он стал объяснять ей, что к чему. Девушка напряжённо хмурилась, вникая в смысл произносимого. Ей казалось, что упавшая в тот памятный день звезда довольно танцует в сторонке, глядя на неё хитрыми ясными глазами. Перемены не заставили себя долго ждать, но их случилось так много, что она потерялась, и, если бы не Алекс, сошла бы с ума. Дила знала, что принадлежит ему, и хотя у себя дома она боялась стать чьей-то, сейчас она чувствовался вкус настоящей, желанной свободы, о которой так мечтала.
В конце концов девушка изъявила желание прокатиться на велосипеде, потом на водном мотоцикле, а затем и на автомобиле. Восторгу её не было границ, но Алекс торжествующе отметил, что всё это так влечёт её потому, что он был рядом. Она хотела узнавать миры от него, через него, с помощью него и с ним. Многое настораживало её, многое отталкивало. Она не понимала, зачем люди пьют «колючую» газировку, не получила удовольствия от похода в магазин, не обрадовалась, когда увидела высотные здания.
— А как в них живут? — подозрительно спросила она.
— В такой жизни мало весёлого, — согласился Алекс. — В больших городах иначе никак, Дила. Люди привыкли к этому, со временем ко всему привыкаешь. Ты же привыкла к своей хижине.
— У меня не было выбора. Теперь он есть, и я бы предпочла дом возле реки, — сказал она.
— Да, мне там тоже больше нравится. Давай-ка ещё кое-что попробуем, — и он подвёл её к лотку с мороженым. Он ожидал, что и мороженое её не впечатлит, но ошибся. Дила доверчиво поднесла ароматный рожок к губам, тронула его языком…
— Он холодный! — сказала она. — М-м-м! И сладкий! Он тает! — совсем по-ребячьи выдала Дила, и Алекс расхохотался.
— Я тебя такой и представить не мог. Ты такая милая.
— Я милая? — смутилась девушка. — Действительно?
— И красивая. Очень красивая, своей собственной редкой красотой.
Дила шагнула к нему и быстро поцеловала в щёку.
— А я знала, что так бывает. Знала, что смогу любить. Ты — моя любовь, Алекс.
— А ты — моя, — отозвался он.
После они гуляли по берегу океана, купались и сходили с ума. С ней было хорошо дурачиться. Дила весело наскакивала на Алекса сзади, и он относил её в воду, чтобы тут же подставить под огромную волну. Радость до последней капельки впитывалась в его кожу вместе с водой, и всё вокруг казалось самым прекрасным: и океан, и яркое небо, и ресницы Дилы, на которых лежали светлые радужные капли, и её глаза, и губы… И её смех: такой, каким Алекс всегда хотел его услышать. Счастливый смех счастливого человека…