Бури
Шрифт:
— Тоже хорошо! — весело ответила она.
— Как брат?
— Уехал навестить тётю. Это там, за поворотом реки. Я хотела с ним поехать, но потом передумала, — и она улыбнулась ему. Алекс кивнул, выискивая глазами Дилу.
Девушка стояла в воде, задумчиво опустив голову. Её длинные волосы были мокрыми и оттого стали ещё темнее, густые брови были печально и хмуро опущены. Тонкие пальцы завораживающе красиво ласкали водную гладь, она то погружала кисть в воду, то вытаскивала её и легко и стремительно смахивала капли с ладони. Её спина была обнажена, да и платье было коротковато по сравнению с теми, что носили здесь, но выглядела она прекрасно. К ней подошёл парень. Он что-то сказал, не собираясь заходить в воду, и она, не обернувшись, ответила. Парень передёрнул плечами, махнул в её сторону рукой и отошёл к самому большому костру, где плясали остальные. Алекс решил всё же подойти к Диле, но не успел. Она исчезла в чёрной воде также стремительно и быстро, как и тогда в пещере. Мужчина насторожился, но её голова уже показалась в середине реки. Девушка быстрыми сильными взмахами поплыла на другой берег. Он видел, как она вышла в темноту и вдруг упала на песок, прижав руку к груди. Он мгновенно залетел в воду и поплыл к ней.
— Дила! — позвал он, видя, что она села на песок, обхватив руками голые колени.
Девушка не ответила.
— Ты в порядке? — снова спросил он, выходя из воды и останавливаясь напротив неё.
— Я в порядке, — ответила девушка, глядя на песок, — да, в полном порядке.
— Этот парень, его Никита зовут?
— Да, его так зовут. Он сказал, что может помочь мне свести рисунок на животе. Ему не нравится, что он у меня есть. А ещё ему не нравится, что я такая сильная. Он сказал — женщина должна быть слабой, нежной и податливой.
Она быстро взглянула на Алекса и также быстро опустила ресницы, прикрывая глаза.
— Он сказал, что я замечательная. — Она вдруг всхлипнула и рассмеялась истерично: — Как же это смешно! Но также больно, как и смешно. Меня здесь приняли ласково, но я не стану тем, что им нужно. Я не стану его женщиной. Свою женщину не просят изменить себя, её принимают такой, какая она есть.
Дила встала, отвернулась, и Алекс понял, что она быстро стирает слёзы со щёк.
— Я пойду.
— Куда?
— Туда, — махнула она рукой. — Куда-нибудь.
— Дила, что с тобой? — спросил он, видя, что она готова разрыдаться.
— Со мной? — Она, наконец, поглядела на него. — Со мной всё хорошо. Я просто устала.
— Не ври мне!
Она покачала головой.
— Нет, я не вру. Всё так, как должно быть. Дитя, рождённое в нелюбви, не достойно любви.
— Может быть, ты просто не встретила своего человека? — спросил он осторожно.
Она вдруг яростно повернулась к нему — длинная коса хлестнула её по бедрам:
— Ты!.. хватит! Не подходи ко мне, ясно? Я поблагодарила за то, что спас мне жизнь и всегда буду благодарна, но никогда не… — Она сбилась, сжала кулаки. — Не говори со мной! Не смотри на меня этими глазами! Не… не подходи ко мне!
— Дила! — произнёс он растерянно, шагнув к ней, но девушка отшатнулась, издав горестный стон, и побежала в лес. Она была очень быстрой, Алекс даже отстал от неё на порядочное расстояние. Её высокая фигура мелькала меж тёмных стволов, но она была так взволнована, что запнулась о пенёк и растянулась на полном ходу, больно подвернув ногу. Не вскрикнула, только зашипела, потирая ушибленное место и пошла дальше шагом, прихрамывая. Он нагнал её возле Лунной поляны. Там цвели цветы, которые раскрывались только при полной луне.
— Стой! — сказал он, хватая её за руку. — Объясни мне, что всё это значит?
Она неистово дёрнулась, пытаясь освободиться, но он держал крепко.
— Уходи, возвращайся домой!
— Скажи, в чём дело? — попросил он мягче, беря её за плечи и поворачивая к себе лицом. Она не стала больше сопротивляться, только плечи в его руках стали железными на ощупь.
— Твои руки, — сказала она, — твой запах, твой голос, всё в тебе сводит меня с ума. Я не могу не думать о тебе, не могу не видеть тебя во сне, не могу… Не могу забыть тебя. Я знаю, что не нужна тебе. Знаю, что ты не любишь меня, Алекс. Но это не запрещает мне любить тебя.
Она рванулась из его рук, но он не отпустил её.
— Так ты?..
Дила вся сжалась, пытаясь отстраниться от него, как будто хотела стать маленькой и незаметной. Алекс растерянно смотрел на её макушку, и чувствовал, что она вздрагивает, беззвучно рыдая. Он пытался понять, что дальше делать. В голову не пришло ни одной складной мысли.
Он разжал руки, и девушка опустилась на траву. Её длинные ноги и шею, и бессильно сжатые руки заливал свет белой луны, она сидела в нелепой, неудобной позе, не пытаясь прикрыть обнажённые до самого верха бёдра, не замечая, что платье больно врезалось лямками в её плечи. Её глаза были зажмурены, а пальцы хватались за траву. Она как будто падала куда-то и цеплялась за последнюю возможность выбраться из пропасти. Нежные щеки, на которых появились веснушки, перечеркнули дорожки слёз. Она попыталась встать, охнула, вспомнив про ногу, и снова присела у его ног.
— Оставь, — прошептала она, — тебе не нужно меня жалеть. Я покину твой дом, отправлюсь туда, в горы. Найду ущелье и быструю речку на его дне. Встану на скале — и улечу, как птица. У меня получится.
Он как будто очнулся, услышав эти слова.
— Ты ведь не собираешься?..
— Судьба, Алекс. Она всегда рядом с нами. Моей судьбой было умереть в мучениях, но ты спас меня. Для чего? Наверное, чтобы я смогла обрести то единственное, чего всегда желала: любовь. И я полюбила. Уже не важно, что мне никогда не ощутить ласковые прикосновения мужских рук и не узнать, как это, когда тебя целуют? Уже не важно, что я так отчаянно сражалась с теми пятью воинами в хижине вождя — и победила, не дав им сделать что-то гадкое. Ничто не важно, только судьба важна. Она правит нашими жизнями, но мы сами создаём её. Я получила гораздо больше, чем заслуживала, и теперь могу уйти.
Она всё-таки поднялась — решительная, удивительно спокойная, прямая и грациозная, такая, какой он увидел её впервые. Зелёные глаза смотрели на него жадно и с огромной любовью, она как будто поцеловала его на прощание нежным взглядом. И — двинулась прочь.
— Постой! — сказал Алекс, снова хватая её за руку. Он не мог не знать, что означает это томительное чувство где-то в самом нутре и мысленно обозвал себя бесчувственным, жестоким недоумком. Затем медленно притянул её к себе, и заставил поднять голову, взяв за подбородок. Её губы были так желанны, всё в ней влекло и завораживало. Он не сразу понял, что тоже любит её — но совсем иначе, чем ожидал. Она была подобна птице — свободная и жаждущая летать, и он не верил, что сможет приручить её. Не верил до того момента, когда Дила сказала, что любит его. Измученная собственными страстями, девушка обмякла в его руках и была похожа на привидение — бледная, застывшая, ждущая только, чтобы он поскорее отпустил её. Он облизнул пересохшие губы и тронул её щеку. Затем, ощутив, как она вздрогнула, поцеловал ещё раз. Не в силах остановиться, прижал к себе крепче, нашёл её рот, и впился в эти прекрасные влекущие губы. Дила застонала, пытаясь вырваться из его рук, но он не мог уже позволить ей этого. Близость оказалась такой волнующей и долгожданной, что затуманила разум. Алекс целовал её до тех пор, пока она не начала задыхаться. Только тогда он, наконец, заставил себя остановиться. Дила смотрела на него огромными глазами, не понимая, что происходит.
— Я люблю тебя, — сказал он шёпотом, боясь, что она не поверит, — люблю тебя! Я должен был сразу понять это, сказать тебе ещё раньше…
Девушка всё глядела на него, не зная, можно ли поверить в эти неожиданные, но такие желанные слова. Он не выдержал и снова поцеловал её — крепко и порывисто, и обхватил за талию, провёл руками по её спине, дотронулся до затылка, заставляя её раскрыться ему навстречу ещё глубже. Девушка вздохнула, потянулась к нему, гибкие пальцы легли на его плечи и сжались. Она ответила на его поцелуй — нежно и страстно, и он покрылся мурашками, понимая, что ещё чуть — и не сможет сдержаться. Он всё-таки отстранился, поглядел в её полные желания и боли глаза.