Буря Жнеца
Шрифт:
Участь Томада и Уруфи облаком пробежала по ее рассудку, едва ли оставив след.
Подземный тоннель Старого Дворца простирался почти до соединения Главного канала с каналом Ползуна. В трех местах его перегораживали кирпичные стены; Ханнан Мосаг оставлял их нетронутыми, искажая реальность при помощи Куральд Эмурланна всякий раз, когда проходил здесь. Как делал и сейчас, ведя за собой Брутена Трану.
Сторонники Короля-Ведуна некоторое время прятали
«Муж сильной воли. Но это послужит нам на пользу… если удастся вбить ему в череп мысль о пагубности спешки. Воину нужна определенность, верно. Но важны также время и место, а готово еще не всё».
Ханнан Мосаг вел Брутена в комнату в самом конце тоннеля. Восьмиугольник грубо сложенных стен. Восьмиугольный купол сверху, выложенный давно потускневшими листами меди Он навис над головами, словно Эдур очутились в лачуге.
Когда Король-Ведун впервые обнаружил помещение, уходящий вниз коридор был затоплен на сорок шагов – мутная черная вода почти лизала потолок комнаты.
Мосаг снова осушил ее через небольшой разрыв, ведущий в мир Зародыша; затем он быстро закрыл его и, неуклюже, по – крабьи двигаясь, протащил по скользкому коридору связку саженных палок из Черного дерева. Коридор, конечно же, начал заполняться водой. Король-Ведун прошлепал к середине комнаты, развязал палки и начал втыкать их в густой ил, создавая восьмиугольную ограду на расстоянии руки от стен – по две палки на сторону комнаты. Закончив это дело, он произвел открытие Куральд Эмурланна – столь полное, на какое был способен.
Цена была ужасной. Он желал очистить силу от примеси хаоса, ядовитого дыхания Увечного Бога; он был вряд ли способен на такое свершение. Изуродованная плоть, кривые кости, жидкая черная кровь в артериях и венах – всё служило злокозненному миру Падшего, став симбиозом с его жизнью и силой. Он так давно не ощущал – полной мерой – чистоты Куральд Эмурланна, что почти отпрянул при первом касании хотя ослабленной, но обжигающей мощи садка.
В воздухе запахло обожженной плотью и горелыми волосами. Ханнан Мосаг пытался освятить помещение, запереть силу Тени в этом новом, личном храме. Целая ночь борьбы… вода, поднимающаяся по онемелым ногам… он начал ощущать, как ломается сосредоточение – и отчаянно, думая, что всё пропало, воззвал к Отцу Тень.
К Скабандари.
Отчаявшийся, знающий, что провалился…
Неожиданно сила, чистая и решительная, заполнила комнату. Вскипятила воду, что взлетела извивающимися столбами пара. Раскаленные как очаг стены потрескивали. Грязь под ногами отвердела, крепко сжав Черное дерево.
Жар проник в плоть Мосага, просочился до мозга костей. Он застонал от боли… но по телу пронеслась волна новой жизни.
Она не исцелила его,
Нет, это казалось скорее обещанием, шепотом, приглашением в некое благое будущее. Все окончилось за дюжину ударов сердца – но память обещания осталась с Ханнаном Мосагом.
Скабандари, Отец Тень, всё еще жив. Да, он вырван из плоти и костей, но дух сохранен. Он отвечает на его отчаянный зов, он дарует этому месту святость.
«Я нашел путь. Я могу видеть его конец».
Мосаг скорчился на иссушенном грунте пола; Брутен Трана (он был высок и стоял согнувшись) подошел ближе. Король-Ведун указал на центр комнаты: – Туда, воин. Ты должен лечь. Ритуал готов, он ждет тебя. Но должен предупредить: путешествие будет долгим и тяжелым.
– Я не понимаю, Король-Ведун. Это…это храм. Здесь настоящий Куральд Эмурланн.
– Да, Брутен Трана. По благословению самого Отца Тень. Воин, твое путешествие благословлено. Разве не значит это, что мы на верном пути?
Брутен Трана смотрел на него сверху вниз и молчал. Затем: – От тебя, как и многих других, Отец Тень должен был отвернуться. Твое предательство…
– Мое предательство ничего не значит, – бросил Король-Ведун. – Воин, мы благословлены! Это место… это не просто храм Эмурланна! Это храм Скабандари! Нашего бога! Первый настоящий храм в здешнем Королевстве. Ты не понимаешь? Он возвращается к нам.
– Тогда, наверное, наш поиск бессмыслен, – заявил Трана.
– Что?
– Скабандари вернется и встанет против Рулада Сенгара. Скажи, твой Увечный Бог рискнет сразиться с ним?
– Не будь дураком, Брутен Трана. Ты задал неправильный вопрос. Рискнет ли Скабандари сразиться с ним? В первый миг после возвращения? Мы не можем знать сил Отца Тень, но я уверен – он вернется слабым, истощенным. Нет, воин, именно нам выпало защищать его во время возвращения. Защищать и питать.
– Значит, его нашел Фир Сенгар?
Темные глаза Мосага сузились. – Что ты знаешь о нем, Брутен Трана?
– Только то, что почти все Эдур. Фир ушел искать Отца Тень. Чтобы ответить на измену брата. На твою измену, Король-Ведун.
– Вполне очевидно, – напряженным голосом сказал Мосаг, – что было достигнуто примирение.
– Может, очевидно, может, нет. Ты не ответил на вопрос.
– Не смог. Ибо не знаю.
– Ты снова хитришь?
– Несправедливые обвинения, Брутен Трана.
– Начнем ритуал. Скажи, это будет странствие во плоти?
– Нет. Тогда ты, воин, очень скоро умер бы. Мы должны высвободить твой дух.
Ханнан Мосаг наблюдал, как Трана проходит в середину комнаты, снимает меч и пояс, ложится на спину.
– Закрой глаза, – приказал ведун, подбираясь ближе. – Введи разум в упокоение Тени. Ты ощутишь на груди мое касание. Вскоре после этого исчезнет всякое ощущение тела. Тогда ты откроешь глаза и окажешься… где-то в ином месте.
– Как узнать, что я встал на искомый путь?
– Усердно ищи – и поймешь, Брутен Трана. А теперь молчи. Я должен сосредоточиться.