Буржуазный век
Шрифт:
То же приложимо и к разговору, во время которого ограничивались невинными любезностями и невинными комплиментами. Настоящие двусмысленности, не говоря уже о цинических выражениях, считались как мужчинами, так и женщинами страшным преступлением.
Повторяем: в мелкобуржуазные эпохи люди флиртуют в общем так, как ныне и всегда флиртовали и флиртуют в мелкобуржуазной среде.
Когда же в истории встречаются эпохи, похожие на нашу в политическом и экономическом отношениях, то размеры и формы флирта всегда вполне совпадают с таковыми нашего времени. Такой эпохой была, например, Вторая империя во Франции. Если вы прочтете серьезные мемуары этой эпохи – их, правда, немного, – то есть такие, авторы которых имели мужество открыто назвать вещи своими именами, ясно и мужественно высказать
Мы слышим далее, что многие и многие женщины считали высшим шиком провоцировать самыми пикантными приемами эротическое любопытство флиртовавших с ними кавалеров. "Юбки наших дам похожи на театральный занавес, который в один вечер поднимается и опускается несколько раз" – это циническое изречение относится к эпохе Второй империи. Мы узнаем, что подобные беседы на интимные темы в обществе считались всеми признаком хорошего тона, а также, разумеется, и соответствующее им поведение. Граф Вьель Кастель, несомненно, злой клеветник, но стоит только прочесть "Нана" Золя, быть может, наиболее смелую, но именно ввиду своего смелого описания тогдашних нравов наиболее меткую картину времени, и вы поймете, что Вьель Кастель не был вовсе уж таким клеветником. Само собой понятно, речь идет здесь только о тогдашних крупных городах, как Париж, Лондон, Вена, пользовавшихся весьма плохой репутацией, вошедшей в поговорку, репутацией, заставлявшей обывателя-провинциала открыто разводить руками по поводу царящей в этих вертепах гнусности, тогда как в глубине души он лелеял как величайшую мечту желание хотя бы один раз погрузиться с головой в волны этого гнусного вертепа.
Флирт был назван не без основания "общественно насаждаемым цветком эротики". Это не значит, конечно, что его наиболее развитые формы являются вместе с тем всегда и наиболее благородными, – приведенные из романов Прево и Каленберг примеры доказывают с достаточной убедительностью, что это не так. Из этого определения, однако, вытекает само собою, что флирт никогда не ограничивался и не ограничивается холостыми. Женатые и замужние флиртуют так же усердно, как и холостые и многие даже усерднее последних, притом по тем же причинам как и последние: флирт вознаграждает их за то, чего одна или об стороны не находят в условном браке. Сюда присоединяется у многих еще то вынесенное из опыта убеждение, что можно серьезно любить после того, как заключен брак с другим.
Подобная ситуация неизбежно приводит к флирту. У сильных и тонко организованных натур такой флирт облекается порой в самые благородные формы. Есть люди, которые умеют превращать свое чувство и свою чувственность при таких условиях в настоящее художественное произведение.
Все формы общественной жизни должны служить флирту, все без исключения, и нет такого места, где бы не флиртовали. Чувственность – имманентный (внутренне присущий. – Ред.) закон бытия, и потому в ее проявлениях не может быть перерывов. А в тех классах, где к тому же чувственные наслаждения провозглашены высшим смыслом жизни, все, естественно, становится поводом к флирту.
Описывая в одном месте богатую свадьбу, Прево замечает: "Некоторые забывались до того, что вели себя в церкви, как в комнате, примыкающей к бальной зале, и забавлялись тем, что прижимались друг к другу, пользуясь как предлогом стоявшей кругом сутолокой".
Настоящим организованным флиртом становится в современных имущих классах спорт. Разнообразные виды спорта нашли в последние десятилетия в высшем обществе такое огромное распространение не потому, что выяснилось их большое значение для укрепления здоровья, а скорее
Господствующие в данную эпоху размеры добрачного полового общения могут быть до известной степени выяснены средним числом незаконных рождений. Это число, правда, не абсолютно, но относительно иное в каждой стране и в каждом классе, и, однако, можно констатировать их беспрерывный рост. Пусть для более ранних столетий нет статистики незаконных рождений – в нашем распоряжении достаточно сообщений, позволяющих прийти к приблизительно точному выводу. А этот вывод гласит: никогда раньше число незаконных браков не достигало такой относительной высоты, как в настоящее время.
То, что раньше было исключением, десять раз повторявшимся, стало теперь правилом, тысячи раз подтверждаемым. В особенности это приложимо к пролетарским слоям населения.
Необходимо считаться с тем, что оба пола умеют ныне лучше, чем прежде, предотвращать нежеланную беременность. Последнее неопровержимо доказывается прямо поразительным сокращением числа многодетных семейств, составляющих особенно в имущих классах все более редкое исключение.
Если размеры добрачного полового общения невозможно установить даже приблизительно, все же из общих условий возможно вывести господствующий закон. А он гласит: число лиц вступающих в брак невинными, становится с каждым днем всё меньше. Среди мужчин вообще найдутся лишь очень немногие не имевшие до брака никаких половых сношений, зато тем больше есть лиц, имевших до брака сношения со многими женщинами, некоторые с десятками, некоторые с сотнями, иногда мимолетные, иногда более продолжительные. О светском обществе эпохи Второй империи граф Вьель Кастель замечает: "Каждый представитель так называемого хорошего общества в бытность свою холостяком может гордиться пятью и шестью соблазненными невинностями, другими словами, столькими же связями".
В своей "Крейцеровой сонате" Толстой замечает:
"Из тысячи женившихся мужчин не только в нашем быту, но, к несчастью, и в народе, едва ли есть один, который бы не был женат уже раз десять, а то и сто и тысячу, как Дон-Жуан, прежде брака. (Есть теперь, правда, я слышу и наблюдаю, молодые люди чистые, чувствующие и знающие, что это не шутка, а великое дело. Помоги им Бог!..) И все знают это и притворяются, что не знают. Во всех романах до подробностей описаны чувства героев, пруды, кусты, около которых они ходят; но, описывая их великую любовь к какой-нибудь девице, ничего не пишется о том, что было с ним, с интересным героем, прежде: ни слова о его посещениях домов, о горничных, кухарках, чужих женах".
Женщина, конечно, находится в ином положении ввиду более серьезных естественных и искусственных преград. Но и половина женщин вступает в настоящее время в брак, потеряв свою физическую девственность. И притом большая часть этих женщин имели половые сношения до брака не только один раз, будучи против воли совращены, а сознательно и преднамеренно, и потому если не регулярно, то во всяком случае часто. Значительно по сравнению с прежними эпохами также число женщин, добрачные половые сношения которых простирались не на одного человека – на будущего мужа, а на многих мужчин.
Такое положение вещей есть неизбежное последствие капиталистического развития. Подобные случаи зависят поэтому в гораздо меньшей степени, чем в прежние эпохи, от большей или меньшей высоты личной морали. Капитализм систематически разлагает семейные узы и разрушает их охранительное влияние на отдельных достигших половой зрелости членов семьи. Достаточно уже одного этого обстоятельства, чтобы ежедневно сотни тысяч юных существ обоего пола подпали под власть инстинкта раньше и быстрее прежнего. Еще более роковую роль играет в этом отношении поздний возраст, в котором теперь люди вступают в брак. Причины и этого явления носят чисто экономический характер и не имеют никакого отношения к морали.