Бутылка для Джинна
Шрифт:
Я содрогнулся от этой мысли. Так войти в роль, или это что-то большее? Я начинал бояться своих собственных мыслей.
Но они настигали меня везде, где бы я не находился и что бы я не делал. Я старался не оставаться один, за последнее время перезнакомился со всем экипажем, но ничего не помогало. Вот таким образом я приобрел навязчивую идею. И тогда я решил не держать ее в себе, а поделиться с Альфредом. В последнее время мы редко оставались в комнате вдвоем, наверное, больше из-за моих участившихся побегов от себя. Да и Альфред появлялся ближе к вечеру. Однажды я все-таки не выдержал и завел разговор на эту тему. Мы с Альфредом давно уже перешли на «ты», только в присутствии «чужих» я официально
– Альфред, я давно хотел тебя спросить, – начал я уверенно, втайне надеясь, что далеко мы не зайдем, – какие выводы сделала правительственная комиссия по вашему полету?
– Так, значит, и ты созрел, – недовольно буркнул он. – А я уже думал, что у нас появился человек, который поймет все сам и таких вопросов задавать не будет. Ну да ладно, скажу, что могу, не все можно говорить, сам понимаешь. Да и мне, естественно, не все известно. Слушай, мой друг, только с выводами не спеши.
Есть вещи, которые для государства являются главными, тогда как для отдельного человека значат мало, и наоборот. В смысле выполнения задания члены этой комиссии в своих мнениях разошлись. Одни высказывались за то, что программа не выполнена, хотя даже они не ставили это нам в вину. Другие считали, что мы достигли ценой человеческих жизней пусть не того результата, что от нас ожидался, но аналогичного ему. То есть, мы вышли на рубеж контакта с другой цивилизацией. Согласись, это ведь тоже результат. В принципе и те и другие были правы. Я, например, не совсем понимаю, что значит «выйти на рубеж». Почему бы не сказать прямо – столкнулись с непреодолимой пока преградой. Коротко и ясно. Я не политик, поэтому не знаю, какие последствия были бы от принятия правильным первого мнения, но председатель комиссии внес в протокол свое «особое» мнение и победили вторые. Что это за «особое» мнение, нам никто не сообщил. По крайней мере, нам предложили совершить еще один полет и никто из нас не отказался. Тебя устраивает такой ответ?
– Альфред, я не то имел в виду. Официальная часть меня не интересует. Что они сказали о природе происшедшего? Какие-нибудь гипотезы, предположения? – не унимался я.
– Куда тебя заносит! Ты представляешь себе, что такое научные споры? Нет? Я тоже себе этого не представлял. Это когда простой смертный сидит между двумя узкими специалистами и вертит головой, пытаясь уследить, кто же из них говорит. О смысле спора уже нет речи. Наша экспедиция и направлена снова только для того, чтобы набрать как можно больше материала для умных голов. У нас нет цели ни в одном из созвездий. Наша цель – это наши «обидчики». Теперь понял, будь ты неладен? Почему я тебе это рассказываю, не знаю. Я этим нарушил инструкцию и, наверное, скоро пожалею об этом. Но я чувствую, что ты что-то надумал, давай выкладывай теперь ты!
– Извини, Альфред, последний вопрос и я все тебе доложу. Скажи, та инструкция направлена на то, чтобы сохранилась естественность? – я уже понял, что это так, но хотелось услышать подтверждение.
– Ты уже сам догадался. Давай, не увиливай, – Альфред уселся напротив меня и по его взгляду я понял, что деваться мне некуда.
Ну что же, как говориться, ты сам этого хотел. И я по порядку изложил свои «умозаключения». Альфред был потрясен. Не испуган, а именно потрясен. Я уже закончил, а он продолжал смотреть в одну и ту же точку у меня над головой. Я не удержался и посмотрел туда же. Ничего там не было, как и следовало ожидать. Значит, мысли его были далеко. Ничего, подумал я, подожду. Сидеть и смотреть на Альфреда было как-то не очень удобно, и я потянулся за книгой, но был неловок и упустил ее. Звук упавшей книги заставил Альфреда очнуться. Задумчиво посмотрев на меня, он медленно
– Пошли к командиру.
Я ожидал этого. Но на всякий случай спросил:
– Зачем?
– И ты еще спрашиваешь? Пойдем, там узнаешь, если еще не догадался, – его тон не предвещал мне ничего хорошего.
Все, подумал я. Снимут меня с корабля с позором, а со мной, за компанию, и Альфреда. Допрыгался со своей фантазией. Сколько раз говорил себе, не высовывайся. Но, честно говоря, я не ожидал от Альфреда такого предательства. Господи, о чем я говорю. Какого предательства, если его обязанность – следить за своими подчиненными. Да и, в конце концов, по большому счету, он предал бы своих товарищей, если бы стал покрывать меня. «Суши сухари», – думал я, следуя за Альфредом, и мне почему-то захотелось скрестить руки за спиной и пойти впереди Альфреда.
Альфред остановился у двери в каюту командира. Потоптался в нерешительности, но затем постучал. Дверь открыл сам командир.
– Ты чего, Ал? Я думал, что это кто-то из молодых. Что случилось, на тебе лица нет, – и тут он увидел меня и подобрался. – Войдите.
Мы расположились в его комнате. Я, несмотря на волнение, с любопытством оглядывался. Да и было на что посмотреть. В отличие от Альфреда, жившего вместе со мной и, можно сказать, ведущего почти спартанский образ жизни, командиру не было чуждо и человеческое. Особенно красивыми были картины. Но, увы, наслаждаться этой красотой мне не пришлось.
– Я слушаю вас, – официально произнес он.
Альфред откашлялся и таким же официальным тоном заявил:
– Командир, я нарушил инструкцию номер три и готов понести наказание.
Орвилл продолжал молча созерцать своего штурмана. Прошло несколько мгновений, показавшихся мне вечностью.
– А его, – он указал на меня, – ты привел в качестве свидетеля? Или ты полагаешь, что теперь мы возьмем с него слово, что он будет молчать и концы в воду?
– Нет, сэр, я не собираюсь прятаться за ваши спины, – просто, но веско ответил ему Альфред. – Я привел его потому, что посчитал нужным рассказать вам о его гипотезе.
– С каких это пор гипотезы младших сотрудников облекаются такими тайнами? – чувствовалось, что Орвилл начинает выходить из себя.
– Сэр, выслушайте меня, пожалуйста, до конца. Согласно вашему разрешению, я рассказал моим подчиненным без некоторых подробностей историю нашего первого полета. Реакция двоих на рассказ была нормальной. Судя по их словам, они сделали правильный вывод. По крайней мере, вывод, который мы хотели услышать. С Генри все вышло не так. Он проанализировал рассказ и его выводы, я почти уверен в этом, в корне могут изменить всю нашу программу…
– Альфред, ты в своем уме? Тысячи ученых работали над этой программой…
– Да, сэр. Я прошу выслушать его, – Альфред смотрел на командира, не мигая.
– Ну, допустим, есть какая-то гипотеза, пусть верная. Ты что, предлагаешь вернуться на Землю и проработать ее? Или застрять на Юпитере? – с возмущением воскликнул капитан.
– Сэр, я предлагаю выслушать Генри, а уже потом принимать решение, – Альфред был неумолим.
– Чушь какая-то, – Орвилл встал и прошелся по комнате. – Ладно, собирай людей. Молодых не трогай.
– Командир, я еще раз прошу лично вас выслушать Генри, – уперся, как молодой бычок, штурман.
– Альфред, если бы это был кто-то другой, а не ты, – командир сжал кулаки, но взял себя в руки, – извини, Генри, это к тебе не относится. Я тебя слушаю.
Сама обстановка не располагала к спокойному изложению. Сбиваясь, я рассказывал свои догадки второй раз, Альфред, спасибо ему, направлял мои мысли. Кое-что я сознательно опустил и по взглядам Альфреда я понял, что поступил правильно.