Былины. Исторические песни. Баллады
Шрифт:
За великую досаду показалося.
«Ох ты ой еси, солнышко Владимир-князь!
Ты позволь мне, позволь сходить посвататься,
Ты позволь мне позвать да стара казака,
Ты позволь мне – Добрынюшку Никитича,
А ребята-ти ведь роду-ту ведь вольного,
Уж как вольного роду-то, смиренного».
Уж позволил им солнышко Владимир-князь,
Побежали тут ребята скоро-наскоро,
Они честным порядком да стали свататься.
Подошли тут и русски да три богатыря,
А
Они Богу-то молятся по-ученому,
Они крест-от кладут да по-писаному.
Как молитву говорят полну Исусову,
Кабы кланяются да на вси стороны,
А Луки да Матвею на особицу:
«Мы пришли нынь, ребята, к вам посвататься,
Кабы с честным порядком, с весела пиру,
А не можно ле как да дело сделати?
А не можно ле отдать сестра родимая?»
Говорит тут стар казак Илья Муромец:
«Не про нас была пословица положена,
А и нам, молодцам, да пригодилася:
Кабы в первой вины да, быват, Бог простит,
А в другой-то вины да можно вам простить,
А третья-то вина не надлежит еще».
Подавал тут он ведь чару зелена вина,
Не великую, не малу – полтора ведра,
Да припалнивал меду тут да сладкого,
На закуску калач да бел крупищатый;
Подавают они чару да обема рукми,
Поближешенько они к има да придвигаются,
Понижешенько они им да поклоняются,
А берут-то-де чару единой рукой,
А как пьют-ту-де чару к едину духу,
Кабы сами они за чарой выговаривают:
«А оммыло-де наше да ретиво сердцё,
Звеселило у нас да буйну голову».
Веселым-де пирком да они свадебкой
Как повыдали сестру свою родимую
За того же Алешеньку Поповича.
Василий Игнатьевич и Батыга
Как из далеча было из чиста поля,
Из-под белые березки кудревастыи,
Из-под того ли с-под кустичка ракитова,
А и выходила-то турица златорогая,
И выходила то турица со турятами,
А и расходилися туры да во чистом поли,
Во чистом поле туры да со турицею.
А и случилося турам да мимо Киев-град идти,
А и видели над Киевом чудным-чудно,
Видели над Киевом дивным-дивно:
По той по стене по городовыи
Ходит девица-душа красная,
А на руках носит книгу Леванидову,
А не только читае, да вдвои плаче.
А тому чуду туры удивилися,
В чистое поле возвратилися, Сошлися, со турицей поздоровкалися:
«А ты здравствуешь, турица, наша матушка!» —
«Ай здравствуйте, туры да малы детушки!
А где вы, туры, были, что вы видели?» —
«Ай же ты, турица,
А и были мы, туры, да во чистом поли,
А лучилося нам, турам, да мимо Киев-град идти,
А и видели над Киевом чудным-чудно,
А и видели над Киевом дивным-дивно:
А по той стене по городовыи Ходит-то девица-душа красная,
А на руках носит книгу Леванидову,
А не столько читае, да вдвои плаче».
Говорит-то ведь турица, родна матушка:
«Ай же вы, туры да малы детушки!
А и не девица плаче, – да стена плаче,
А и стена та плаче городовая,
А она ведает незгодушку над Киевом,
А и она ведает незгодушку великую».
А из-под той ли страны да с-под восточныя
А наезжал ли Батыга сын Сергеевич,
А он с сыном со Батыгой со Батыговичем,
А он с зятем Тараканчиком Корабликовым,
А он со черным дьячком да со выдумщичком.
А и у Батыги-то силы сорок тысячей,
А у сына у Батыгина силы сорок тысячей,
А у зятя Тараканчика силы сорок тысячей,
А у черного дьячка, дьячка-выдумщичка,
А той ли той да силы счету нет,
А той ли той да силы да ведь смету нет:
Соколу будет лететь да на меженный долгий день,
А малою-то птичике не облететь.
Становилась тая сила во чистом поли.
А по греху ли то тогда да учинилося,
А и богатырей во Киеве не лучилося:
Святополк-богатырь на Святыих на горах,
А и молодой Добрыня во чистом поли,
А Алешка Попович в богомольной стороны,
А Самсон да Илья у синя моря.
А случилася во Киеве голь кабацкая,
А по имени Василий сын Игнатьевич.
А двенадцать годов по кабакам он гулял,
Пропил, промотал все житье-бытье свое,
А и пропил Василий коня доброго,
А с той ли-то уздицей тесмяною,
С тем седлом да со черкасскиим,
А триста он стрелочек в залог отдал.
А со похмелья у Василья головка болит,
С перепою у Василья ретиво сердцо щемит,
И нечим у Василья опохмелиться.
А берет-то Василий да свой тугой лук,
Этот тугой лук, Васильюшко, разрывчатый,
Налагает ведь он стрелочку каленую,
А и выходит-то Василий вон из Киева;
А стрелил-то Василий да по тем шатрам,
А и по тем шатрам Василий по полотняным,
А и убил-то Василий три головушки,
Три головушки Василий, три хорошеньких:
А убил сына Батыгу Батыговича,
А убил зятя Тараканчика Корабликова,
А убил черного дьячка, дьячка-выдумщичка.
И это скоро-то Василий поворот держал
А и во стольный во славный во Киев-град,