Быть русскими – наша судьба
Шрифт:
Послушаем отрывок из «Котлована».
«Прушевский отнял голову от досок и подумал. Вдалеке светилась электричеством ночная постройка завода. Но Прушевский знал, что там нет ничего, кроме мёртвого строительного материала и усталых, не думающих людей. Вот он выдумал единственный общепролетарский дом вместо старого города, где и посейчас живут люди дворовым огороженным способом, через год весь местный пролетариат выйдет из мелкоимущественного города и займёт для жизни монументальный новый дом. Через десять или двадцать лет другой инженер построит в середине мира башню, куда войдут на вечное, счастливое поселение трудящиеся всей земли. Прушевский мог бы уже теперь предвидеть, какое произведение статической механики в смысле искусства
Подумайте: и тут башня – прямо как у древних вавилонян. Но сходство только внешнее, у нас случай принципиально другой. Те начали её возведение из гордыни, строили её для себя. Мы же задумали построить её для трудящихся всего мира, и двигала нами не гордыня, а любовь, которую материализм литттил привычного объекта, и она, распираемая изнутри, нашла себе новый объект в лице этих неведомых трудящихся.
Однако далеко не все в России начала двадцатого века были готовы приносить жертвы на алтарь будущего земного рая для пролетариев. И как была неизбежной революция, так стала неизбежной и Гражданская война.
Глава 6
Первые пробуксовки марксизма
«Социалистическая революция, о необходимости которой твердили большевики, совершилась!» – сказал Ленин 25 октября 1917 года – в день, который вошёл в историю как дата величайшего события двадцатого века.
Но почему этим событием считается именно Октябрьская, революция? Ведь их у нас было целых три. Ну ладно, первая не удалась, она не в счёт. Но вторая, Февральская, удалась блестяще, и именно она уничтожила тысячелетнюю православную Русь, свергнув «проклятый царизм» и сделав Россию из «тюрьмы народов» демократической страной, чего и добивались поколения борцов за народное дело, начиная с декабристов. Октябрь, как доказывают многие аналитики, включая Солженицына, был лишь логическим завершением Февраля, его заключительной фазой. Отчего же о Феврале постоянно забывают, будто это не он изменил политическое устройство России? Прямо какая-то чёрная неблагодарность.
На самом деле всё правильно. Если относить к какой-то из наших революций эпитет «Великая», то только к Октябрьской. Вслушайтесь в выражение «Великая революция пятого года» или «Великая Февральская революция» – не правда ли, звучит неестественно? А формула «Великая Октябрьская революция» нисколько не режет ухо даже тем, кто видит в ней огромное несчастье и национальную катастрофу. И дело тут не в том, что за семь десятилетий большевики приучили нас к такому словосочетанию, – ведь иностранцев они не приучали, а они тоже используют эту формулу. Спросите американца, итальянца или китайца, кто совершил революцию в России, и все они ответят одно и то же: Ленин. Значит, для признания 7 ноября по новому стилю всемирно-исторической датой есть какие-то серьёзные основания. Это подтверждается и тем, что русские эмигранты в Америке долго убеждали Конгресс США объявить 7 ноября «днём скорби» – в этом они тоже отталкивались от большевистской революции, хотя монархию, которую они оплакивали, разрушили в феврале.
Попробуем в этом разобраться, В таких запутанных вопросах часто помогают аналогии. А у нашей революции есть очень близкая аналогия – Великая Французская революция. Заметим, что только две эти революции из всего их бесчисленного множества вошли в историю с титулом «Великая». Сходство просто удивительное: те же этапы и почти
1. Стихийный народный бунт в Париже, закончившийся взятием королевской тюрьмы Бастилии – 14 июля 1789 года.
2. Свержение монархии и приход к власти либеральной буржуазии (жирондистов) – 10 января 1792 года.
3. Казнь короля – 21 января 1793 года.
4. Кульминация Великой Французской революции – переворот, приведший к установлению якобинской диктатуры, – 31 мая – 2 июня 1793 года.
5. Термидорианский переворот – обратный переход власти от якобинцев к либеральной буржуазии – 27/28 июля 1794 года. Конец революции.
Таким образом, первый этап длился 30 месяцев, второй – год, третий – 4 месяца, четвёртый —»14 месяцев.
А вот как развивалась русская революция.
1. Стихийные народные волнения в Петербурге – начало марта 1917 года.
2. Свержение монархии и приход к власти либеральной буржуазии (Временного правительства) – 15 марта 1917 года.
3. Кульминация Великой Русской революции – переворот, приведший к установлению большевистской диктатуры («диктатуры пролетариата», как её назвали сами большевики), – 7 ноября 1917 года.
4. Казнь царя – 17 июля 1918 года.
5. «Перестройка» и обратный переход власти от большевиков к либеральной буржуазии – начало 1990-х годов. Конец революции.
Как мы видим, схема в принципе одна и та же. Тот факт, что в России монарха казнили уже при большевиках, а во Франции ещё при жирондистах, не меняет общей картины – ведь и у нас арестовала царскую семью либеральная буржуазия, а большевистской расправе над нею нисколько не препятствовала. А вот сроки разнятся очень сильно, и эта разница говорит о многом. Развитие одного и того же сюжета во Франции и в России в совершенно разных масштабах времени обусловлено существенным различием соответствующих цивилизаций.
Однако, прежде чем обсуждать различия, обратим внимание на сходство. Речь идёт о параллели между якобинцами и большевиками. Тут даже не аналогия, а почти тождество. Кстати, большевики это хорошо чувствовали и считали себя преемниками якобинцев, призванными довести до конца дело, которое у тех не получилось. Лозунг якобинцев «Свобода, равенство, братство» был взят на вооружение и большевиками, культ разума якобинцев трансформировался у них в культ науки, что по сути то же самое. Герой якобинской диктатуры Марат был у победивших ленинцев самой популярной фигурой, его именем называли колхозы и фабрики. Только якобинцы и большевики были истинными революционерами, так как заменяли старую религию новой, причём делали это радикальнее, чем когда-то протестанты, продолжающие хотя бы формально почитать Христа. Казалось бы, и результаты их деятельности должны были бы быть похожими, но не тут-то было: якобинцы продержались у власти всего около года, а большевики – целых семьдесят лет! Объясняется это тем, что первых народ не поддержал: французам, как представителям западной цивилизации, в то время уже не нужна была не только новая религия, но и вообще какая бы то ни была религия. Русские же в ней ещё нуждались и потому горячо откликнулись на якобы согласованную с наукой веру в светлое будущее всего человечества.
Французская и русская революции вошли в историю как «Великие» именно потому, что в них принимали участие люди великой мечты. Имея эту мечту, они субъективно были счастливыми, ибо она была им дороже даже собственной жизни, но объективно это были несчастнейшие из людей, достойные жалости, поскольку их мечта, по-разному, но очень близко выражавшаяся во французском Просвещении и русском марксизме-ленинизме, была неосуществимой. Иной она быть и не могла – ведь её подкинули доверчивым людям лжепророки, завербованные известным персонажем с хвостом и копытами.