Быт русского народа.Простонародные обряды: Первое марта. Встреча весны. Красная горка. Радуница. Запашка. Кукушка. Часть 5.
Шрифт:
По наступлении благоухающей весны начинаются вечерницы, которые продолжаются до лета и потом возобновляются в теплые осенние дни. Название вечерниц происходит от вечерних собраний. Девушки и мужчины собираются около хаты и проводят вечера, часто и целую ночь, в играх и забавах: бегают взапуски, играют в жгут, составляют хороводы, танцуют, поют под скрипку или дудку. Все молодые принимают участие в этих увеселениях, а парубки, избирающие себе невест, женихаются с ними (ухаживают за ними). Довольно замечательно, что на вечерницах молодые обоего пола допускают себе вольность целовать друг друга, обниматься, резвиться и спать вместе, и никогда не доходило до бесславия. Преступивший правила чести подвергался изгнанию из общества, но нарушивший священные обеты любви преследовался всеми. Горе и той, которая, отдавшись своему милому, скрывала его преступление. Громада (мирское сходбище) если узнавала о появлении от нее на свет нового существа, то вызывала виновную мать на базар и допрашивала об имени скрытого ею отца, потом принуждала преступного жениться на обольщенной им. Если виновная не открывала своего обольстителя, то ей надевали на голову с шумом и насмешливым криком хомут, очипок (чепец) и обрезали косу, и с того времени она не смела появиться в общество своих подруг, вести с ними прежнюю дружбу — она принадлежала уже к гульливым. Немногие девушки переживали свое бесчестие.
Каждая девушка имела на вечерницах своего милого, и каждая шла сюда для того, чтобы с ним пожартовать (провести время в забавах), понежиться и слышать от него сладостные повторения в любви. Кто любил свою коханую и потом оставлял ее, тот навлекал на себя неукротимый ее гнев. Мстительная ревность изобретала все способы к наказанию неверного. Не довольствуясь его посрамлением, она часто прибегала к самым преступным мерам: готовила из ядовитых растений отраву и опаивала его. Рассказы о таких поступках оправдываются самими
Тоска девушки по своем милом чернобривом, который не подает никакой о себе весточки. Она плачет, и только ей легче, как поплачет; она полетела бы к нему, но нет у нее крыльев, а он не возвращается. Горюет, сохнет и умирает с каждым часом. Напев песни чрезвычайно жалобный:
Виют витры, виют буйный, Аж деревья гнуця! Ой, як болит мое сердце, Самы слезы льюця. Трачу лита в лютом гори И кинця не бачу. Тилько мени легче стане, Як тришки поплачу! Не поможут слезы счасцью, Сердцю легче буде! Кто счастлив був хоть часочек, Повик не забуде! Есть же люди, що й моей Завидуют доли! Чи счастлива та былинка, Що росте у поли? Ой, у поли на песочку Без росы на сонци! Тяжко жити без милого На чужий сторонци. Без милого доли нема, Стане свит тюрьмою; Без милого счастья нема, Нема и покою! Де ты милый, чернобривый? Де ты? Отзовися! Як без тебе я горюю, Прийды, подывися. До кого я пригорнуся, И кто приголубыт? Коли нема того тута, Який мене любыт. Политила б я до тебе, Да крылиц не маю! Сохну, чахну я без тебе Всякий час умираю! Верность двух любовников. Веселый напев: Дивчино кохана, здорова була! Чи ще ж ты мене не забула? Приихав до тебе — Бог тебе знае! Чи твое серденько мене кохае? Козаче коханый, чого ты пытаешь? Скорий, козаче, в могили буду, Неж тебе серденько позабуду! Спасыбо, дивчино, за добре слово. А може ты любишь кого другого? Коли правдива мовонька твоя, Так будешь, серденько, навик моя! Ты добре те знаешь, що я сырота; Ни маю я срибра, ни маю золота, Опричь той любови, що к тоби я маю. Я всим убога — того ни таю! Не треби мени золота, я сам придбаю, Треба мени дивчины, що я кохаю! Ходымо до церкви, звяжемо рукы, Нехай у нас не буде на сердци муки! Печальные напевы в следующих песнях: Сидыт голубь на березы, Голубка на вишни. Скажи сердце мени правду: Що маешь на мысли? Ой, яж тоби прысягала Любиты, як душу: Теперь мене покидаешь, Я плакаты мусу! Будь счастлив за тою, Которую кохаешь; А над мене вирнийшей На свити не найдешь. Буду Бога я просыты, Щоб ты був щастливый: Чи зо мною, чи з другою, Повик мени, милый! Як не захочешь, сердце мое, Вирным буты; То дай мени таке зилле, Щоб тебе забуты! Есть у мене таке зилле, Близько перелазу; Як дам тоби напитыся, Забудешь вид разу! Буду питы через силу, Ни капли не пущу; Хиба тебе забуду, Як очы заплющу! Ой, ходыв чумак у Карась-базар, Та чорною хусточкою голову звязав. Ой, ходыв же вин сим лит на Дону, Та не було пригодоньки ему на роду. Стала пригода з Дону идучи, У чистым поли при дорози волив пасучи. Ой, пас чумак, пас, да впас и лежит. Ни хтож его не спытае: що у его болит? Болит у его сердце, голова, Сеж у того чумаченька, що роду не ма. Прийшов до его товарищ его, Бере его за рученьку, жалкуе его. Товарищу мий! Жалкуешь мене. Бериж мои волы й возы, поховай мене. Да скидай кожух, надивай жупан. Волыж мои сиринькии, сеж буде вам пан. Ой, у Киеви зазвонили в дзвин, Сеж по тому чумакови, що ходыв на Дин. Ой, у Киеви зазвонили в два, Сеж по тому чумакови, що роду нема. Ой, по горам снигы лежат, По долинам воды стоят, А по шляхам макы цвитут. То не макы цвитут, То не макы, а чумакы: Воны з Крыму идут, Рыбу везут. Маты сына вызнавала, Та не взнала, выкликала: — Иды, мий сынку, до домоньку! Змыю тоби головоньку. —Жалоба молодого казака на долю, что она доселе не указала ему счастья.
Де ты ходишь, моя доля? Не докличишься тебе! Досиб можно дике поле Пригорнуты до себе! Я тебе ось не вблажаю, До якои то поры? Все шукаю, да пытаю, Що аж серденько знурыв! Чи на мори меж купцами Личишь з крамом барыши? Чи в хоромах з панянками Ты рогочешь у ночи? Чи на неби из викиньця Сучишь дули биднякам? Чи при мысяци, без сонця Чешешь ты кудры зиркам? Чи край моря на долини Дикым маком ты цветешь? Чи у лузи на калыни Ты зозулею куешь? Ой, змилуйся, моя нене! По край мене хоть присядь; Хоть постой ты биля мене, То й тому я буду рад. Безнадежная любовь: Над ричкою, над быстрою, Спизнався я с дивчиною. (2 р.) Лучше б було не знаться, Ниж спизнавшись разстаться; Лучше б було не влюбляця, Ниж влюбившись разлюбицця! Свитыть мисяц, та не грие, До дивчины сердце ние. Шумит, гудеть добровонька, Плачет, тужит дивчинонька; Плачет, тужит, нарекае, Свою долю проклинав. Долеж моя несчастлива! На що ты мене спородыла? (2 р.) Ой, вы люды, вы сусиды, Сжальтесь, сжальтесь моий биды! (2) Що мени з того, що всяк знае, Що мене милый покидае! (2) Абожь пийду, утоплюся, Абож об каминь убьюсь. (2) Нехай будут люды знаты, Як з коханья умираты! (2) На тим боци огонь горыть, На сим боци дымно; Не маж мого мыленького, Комусь буде дывно! На тим боци огонь горыть, На сим боци — жар, жар; Не маж мого миленького, Комусь буде — жаль, жаль. Хылытеся, густы лозы, Видкиль витер вие; Дывытеся, кари очи, Видкиль милый вийде. Хылылыся густы лозы, Та вжей — перестали; Дывылыся кари очи, Тай плакаты сталы. Плыве щука з Кременчука Пробытая з лука, Теперь мени, мое сердце, 3 тобою розлука! Ой! не шумы дуже, зеленый байраче! Не плачь, не журыся, молодой козаче! Ой, як не шумиты, Колы зелененький! Ой, як не любыты, Колы молоденький! Сусиды близкий — вороги тяжкий, Не велят ходыты, дивчыну любыты. Яж дивчину люблю и за себе визьму, За себе я визьму, я за ий умру. Ой, умруж я мыла, а ты будышь жива, Не забувай мыла, де моя могыла: А моя могыла у тыхого моря, Де була миж намы тихая розмова. А моя могыла у синьой рощи, Поляглы де жарти, поляглы любощи. Выйдешь на могылу, та не тужы дуже, Скажут вороженьки — любились мы дуже. Выйдышь на могылу, не кывай рукою, Скажуть вороженьки, що я жыв с тобою. Выйдешь на могылу, та не сып землю, Бо сама ты знаешь, як тяжко пид нею.Бывали примеры, что на вечерницах совершались убийства. Из соперничества друг к другу заводили между собою ссоры, оканчивавшиеся смертью одного из них. Часто из угождения к своей милой отважный парубок гнал другого. Оскорбление имени чьего-нибудь неминуемо рождало кровавое мщение. Матери и отцы строго воспрещали своим дочерям и сыновьям ходит на вечерние сходбища; но они украдкой выходили из дома и возвращались тихо, когда еще спали домашние. Вечерницы посещали и панычи (дети дворянские), но казаки, считая себя равными, вели с ними постоянные раздоры, и по той причине, что панычи скорее приобретали внимание девушек. Это раздувало между ними пламя взаимной ненависти: составлялись партии соперников, и взаимное преследование оканчивалось смертоубийством, которое до того возросло впоследствии, что редкая неделя проходила, чтобы не находили окровавленных трупов. Полиция принимала свои меры, но ей стоило великого труда достигнуть цели своей. Часто случалось, что разбивали полицейских чиновников. Вечерницы обратились ныне в тихие и дружеские собрания.
На вечерницах молодые обоего пола имели в виду высмотреть для себя будущего друга, а потом посылали свах с предложениями, на которые большею частию отвечали согласием. Те же, коих желания не выполнялись, вступались за свою честь и честь дома, и только одно посредничество посторонних останавливало мстительное преследование. Если посредничество оставалось без действия, то с ним страдало имя девушки и всего дома, и это воспламеняло отчаянное покушение на погибель взаимную. Тогда никто не щадил друг друга.
СЛОВАРЬ РЕДКИХ И СТАРИННЫХ СЛОВ
Баять (баитъ) — говорить, беседовать, рассказывать.
Бердо — род гребня для ткацкого станка.
Беседа — здесь: собеседник.
Бочи — бока.
Вервица — ременные четки, по которым молились; ими же стегали ослушных.
Глазет — парча с шелковой основой и гладкой серебристой или золотистой лицевой стороной.
Гудка — струнный музыкальный инструмент.
Гуж — петля, кольцо, глухая привязь.
Донце — нижняя часть какого-либо сосуда.
Ендова — широкий сосуд с носиком.
Епитрахиль — одно из облачений священника, надеваемое под ризою.
Задворица — задний, скотный двор, хлева под общим навесом; место за двором.
Зазнобушка — тот или та, в кого влюблен.
Залавица — глухая лавка с подъемной крышкой.
Залавочье — место под лавками в избе.
Запаска — крестьянская одежда из грубого сукна.
Исполать — хвала, слава.
Камка — шелковая китайская ткань с разводами.
Кика, кичка — женский головной убор, род повойника.
Коло — круг.
Косящетый — сделанный из деревянных косяков.
Кросно — крестьянский холст, новина, целый кусок.
Кружчаный — узорчатый.
Крупичатый — мелкозернистый.
Кулиш (кулеш) — каша-размазня.
Лития — молитвенное священнодействие, совершаемое вне храма или в его притворе; краткая молитва об упокоении душ усопших.
Мыкальник — лукошко для початков, веретен.
Насовка — рабочий сарафан, холщовый или крашеный; холщовая куртка для стряпни с рукавами; род фартука.