Быть собой
Шрифт:
— Что же мы должны будем делать?
— Все. Но это будет завтра, а пока — ищите подходящее место и отдыхайте, силы вам понадобятся.
Он закрыл дверь, и братья услышали, как двигается тяжелый засов.
— Как думаешь, что они делают с Шилмианом? — Трегоран забился в угол и шмыгал оттуда носом. — Что-то плохое?
— Не волнуйся, — Элаикс постарался ободрить брата, — ничего такого.
Сам он не верил произнесённому, но дал себе слово сделать все для поддержки последнего оставшегося у него родного человека.
— Они странные и страшные, — снова шмыгнул Трегоран.
Один
— Ничего, братик, как-нибудь выкрутимся. — Элаикс присел рядом и обнял брата. — Все будет хорошо.
Их пока не трогали, а значит, следует отдохнуть. Кто знает, что принесет утро?
— Скажите, — Трегоран вдруг обратился к товарищам по заключению. А где все остальные?
— Работают, парень, — неожиданно отозвался один из рабов — этот человек знал тимберский.
Элаикс подошел к нему и присел рядом.
— Я — Элаикс.
— Гарфикс, — закашлялся тощий мужчина с трясущимися веками и седыми волосами. — Но это неважно.
— Почему?
— Ты же слышал управляющего. Через пару дней нас отвезут на остров Тимиллы.
— А кто она?
— Фарийская богиня мудрости, заодно занимается и врачеванием.
— Вам там помогут?
Раб горько засмеялся.
— О да, помогут, и еще как. Сдохнуть.
Юноша моргнул.
— Как это?
— На остров отвозят всех старых и больных рабов, тех, кто не нужен, тех, кого не хочется кормить. Так понятно? — изможденный тимберец вновь разразился страшным кашлем. — Но это ничего, это — хорошо. Значит, скоро все закончится.
Трегоран зарыдал из угла, да и у Элаикса сжалось сердце. Он не представлял, через что должен пройти человек, чтобы считать голодную смерть благом. Но он уже почти не сомневался в том, что в самом ближайшем времени ему представится отличная возможность выяснить это.
Когда стемнело, барак начал заполняться людьми. Грязные, потные, и невероятно уставшие, они засыпали сразу же, как только добирались до своих убогих тюфяков, и молодые люди поняли, следующий день будет действительно тяжелым. Так и произошло.
Их разбудили на рассвете. Пилла в сопровождении дюжины здоровенных надсмотрщиков пришел едва солнце стало прочертило первую полосу на небосводе и грубо разбудил обитателей барака. Их построили цепочкой, и повели сперва в нужник, а затем на завтрак. Юноши, у которых день не было во рту ни маковой росинки, за считанные мгновения проглотили грубый хлеб и жидкую похлебку, но, увы, не наелись. Впрочем, добавка им не полагалась — рабов повели на поле.
Элаиксу с Трегораном пришлось работать под палящим солнцем, не разгибая спины, до самого полудня. Как новичков, их поставили на самую примитивную работу — таскать корзины с сорняками в большую компостную кучу. И когда наконец-то хозяева позволили своим работникам отдохнуть, Элаикс не чувствовал рук. Что уж говорить про слабого Трегорана — на том просто лица не было.
«Это не работа. Это убийство! Казнь!» — лихорадочно думал Элаикс, пытаясь унять бурчание в пустом желудке — последние крупинки завтрака давным-давно были переварены, и тело требовало чего-нибудь питательного. —
Спустя некоторое время два раба принесли бурдюки с водой и рабы сумели вдоволь напиться, после чего пытка продолжилась.
На огромном поле работали сотни людей — взрослых, детей, стариков. Все они были высушены солнцем и загорели до черноты. И на лицах каждого, кого видел Элаикс, застыло выражение покорной обреченности. Эти сломленные существа уже перестали быть людьми, превратившись в жалкие свои подобия, в вещи, которые с легкостью можно выбросить и заменить новыми, не испорченными.
Лишь когда солнце почти закатилось за горизонт, надсмотрщики пинками согнали изможденных рабов в толпу и повели их назад. На вилле их снова накормили все тем же — бурдой и хлебом, на сей раз более свежим, дали воды, вновь сводили в туалет и лишь после этого юноши оказались на своих лежанках.
Трегоран заснул, точно убитый, а Элаикс лежал, борясь с усталостью и внимательно осматриваясь по сторонам. Шилмиана не было.
Он не появился и на следующий день. И через день. И позже. Но братьям очень скоро стало не до него. Они попали в кошмар… Дикий, отчаянный, бесконечный.
— Южанин, южанин, хватит дрыхнуть! Поднимайся, давай!
Он с трудом открыл глаза, вспоминая, что происходит.
«Ах да, мы же дрались с фарийцами».
Резкий приступ боли скрутил ногу, и юноша застонал. Над ним стояли пятеро его последователей, включая Грантара.
А сон… да, сон… Он коснулся губ. Как же это было реально. Омерзительное прошлое — врывается в память, когда никто не просит! Пусть сдохнут в муках фарийские изверги, что мучали его и бедолагу Шилмиана! Много позже он узнал, куда девался парнишка, о да, узнал!
Элаикс с трудом открыл рот.
— Я опять ранен?
— Ага, — подтвердил Грантар.
— А армия разбита?
— Ага.
— Мы скрываемся?
— Точно.
— Можешь сказать что-нибудь еще, кроме дурацкого «ага?»
Крыса широко усмехнулся и повернулся к остальным.
— Я ж говорил, что будет жить, а вы не верили.
Эльра, не скрываясь, облегченно выдохнула, Аладан с Инатором скупо улыбнулись, Бартих же внешне не изменился, хотя Элаикс готов был поклясться, что на лице этого безумца проступило нечто…одобрительное, что ли?
Юноша кое-как сел и огляделся. Тут и там горели небольшие костерки, не дающие дыма и лишнего света, вокруг них сгрудились люди. Многие были ранены, некоторые — безоружны.
— Как нас разбили?
— Силой колдовства и дисциплины, — раздалось из темноты, и к их кружку вышел Ливитар, сопровождаемый неизменной Вариэтрой. — Как я и предупреждал. Пока вы, точно тупые бараны, лезли в лоб на легионеров, их конница обошла армию с тыла и ударила точно в тот момент, когда вражеские маги сказали свое веское слово. Мои солдаты, кстати, вели себя не лучше. Что ж, зато ты собственными глазами увидел хваленую ганнорскую доблесть. Удивительно, что наш народ с такими героями не смог захватить весь материк. Впрочем, думаю, наше возвышение — лишь вопрос времени.